Судьбоносный разговор случился также в библиотеке, когда я дожидалась очередной кипы книг для эссе, а он подошел, чтобы дождаться своей очереди. Мне позвонила Хилари. Смутившись, я скинула ее звонок, но это уже не спасло.
— Что за унылое дерьмо у тебя на звонке? — спрашивает Норт, бросая на мой телефон полный превосходства взгляд.
Не то чтобы я стыдилась своего вкуса, но он так красноречиво морщится, что я начинаю заводиться на пустом месте.
— Тебе какое дело? — огрызаюсь я.
Унылое дерьмо? Серьезно?
— Не всем нравятся кровь и кишки, как тебе.
Это я знаю, так как это знают все. Можно подумать, что в его машине каждый день кого-то режут: именно с такими звуками она заруливает на парковку у кампуса.
— Давай так, — ничуть не смущается Норт, глядя на меня с нескрываемым удовольствием. — Я буду присылать тебе в день по одной песне. Будешь слушать, только честно. И если через два месяца не перестанешь тащиться от заунывного женского вокала, я подарю тебе билет на концерт твоих обожаемых Lorde.
Не знаю, от чего я удивляюсь сильнее: от щедрого предложения или от того, что он знаком с творчеством Lorde.
— Ну и зачем тебе это?
— Люблю быть правым.
— Идет, — соглашаюсь.
— Даже не спросишь, что взамен? — усмехается он.
— Зачем? Ты все равно не выиграешь. Или как минимум не сможешь проверить.
Он усмехается.
— Точно собираешься спорить со мной вслепую? Потому что я вовсе не говорил, что не потребую ничего в случае выигрыша.
— Точно, — дерзко вскидываю я голову.
— Отчаянная.
Говоря это со смешком, он скользит взглядом по мне сверху вниз. И останавливается где-то в районе груди.
— Бестолковая книга.
— Что? — я с удивлением понимаю, что прижимаю к груди один из учебников по истории права.
Ну да, ну да, спорю, грудь за этим учебником Норт не заметит, даже окажись она голой. Я закрываю глаза, силясь понять, откуда в моей не самой бесполезной голове взялась эта «светлая» мысль. Один раз на крыше пообнимались — и готово, ага?
— Ну, до встречи через два месяца, — выдаю я, едва возвращается библиотекарь.
Женщина окидывает меня удивленным взглядом.
— Шутница, — лениво отвечает Норт.
Я тут же ухожу. Хотела бы сказать, что не оборачиваясь, но это было бы слишком круто даже для такой девчонки, как Тиффани Райт.
На протяжении двух месяцев Норт в музыкальном приложении присылает мне по композиции каждый божий день, прямо перед сном. Я их честно слушаю, потому что не прочь сходить на концерт любимой группы, а ведь Норт такой — проверит. Надо сказать, шлет он мне не Мэнсона, а более классические разновидности рока (те, где никто не умирает от песни к песне). Guns N’Roses, Barns Cortney, The Cranberries… Но суть вообще не в этом, а в том, что я ровно два месяца засыпаю с мыслями о Норте Фейрстахе. Меня неожиданно волнует то, что я каждый день слушаю то же, что и он. И иногда — только иногда — я повторяю композиции прошлых дней. Потому что среди них есть красивые.
Спустя ровно два месяца поставки музыки прекращаются. Вообще-то, я не следила за датами и не знала, когда Норт перестанет баловать меня вниманием. Просто однажды на часах уже 11:22, а от него ни… звука. И первой моей мыслью: спросить, не заболел ли он. Только потом я понимаю, в чем дело, и начинаю ощущать пустоту.
На следующий же день, когда я направляюсь на работу в кафе, около меня тормозит черный ягуар.
— Запрыгивай, — говорит Норт.
Я сажусь, не думая дважды.