Стефан смотрит сквозь меня, совсем не смущаясь пистолета.
— Мы придумали твою беременность, запаслись кольцом… Рассчитывали, что отец просто предложит тебе денег за то, чтобы ты отвязалась от нашей семьи в обмен на аборт. Мы бы записали его слова и пустили в эфир. Ну или шантажировали этой записью — как пойдет. Но отец знал о вас с Нортом.
У меня начинают дрожать руки и губы от одних только этих слов. Я все еще не помню, но чувствую, как сгущаются над головой тучи под названием «злой рок».
— Ты была в опасности с самого начала, и я это понимал. И все же одно дело, когда обыкновенная студентка без связей треплет языком, и совсем другое — когда она водит за нос Говарда Фейрстаха. Он просто отослал тебя прочь, пустил по следу своего человека, а меня оставил при себе. Когда я добрался до кампуса, вы были уже на крыше. Я ничего не смог сделать, прости меня.
Я позорно всхлипываю и зажимаю рот свободной рукой. Я должна опустить пистолет, потому что Стефан виноват в том, что произошло, ничуть не больше моего — скорее наоборот, — но я не могу. Мне нужно на кого-то злиться. На всех ублюдочных Фейрстахов.
Я собственными руками, пусть из лучших побуждений, разрушила свою жизнь и отношения с Нортом. Ложью. Уверенностью в своей безгрешности. Дьявол, если даже Джейден знал о наших с Нортом отношениях, то Говард Фейрстах не мог не знать!
Я должна опустить пистолет — но не могу. Я просто хочу, чтобы болело не только у меня. Норт правильно сказал: я дорого расплатилась за свои ошибки, да еще и не до конца, а Стефан вышел сухим из воды. Из-под того ужасного дождя. По расширяющимся глазам Стефа я понимаю, что на моем лице легко читаются все эти эмоции.
Он не знает, что несколько часов назад меня вскрыли наживую, оставив истекать пониманием.
Палец прожимает курок до той отметки, за которой — выстрел…
— Тиффани, — зовет Стефан и делает шаг ко мне. — Посмотри мне в лицо. Ты этого не хочешь.
Я отступаю еще раз и упираюсь бедрами в бильярдный стол. Стефан подходит ближе. Еще ближе, пока не упирается в дуло грудью.
— Ты можешь выстрелить, и мне будет больно. Не так больно, как тебе, но будет. Я не представляю, что ты чувствуешь, должно быть каждый твой день похож на кошмар, но стрелять в меня ты все равно не хочешь. Это ничего не решит и ничем тебе не поможет. А я могу попытаться. Не обещаю: я не уверен, что человек, который так сильно подвел, имеет право обещать, но я сделаю все возможное. Потом, когда все закончится, можешь взять этот самый пистолет и выстрелить в меня — я заслужил, — но пока что я нужен тебе невредимый.
Я чувствую, что готова разрыдаться.
— Где ты был?! — кричу я, сильнее вдавливая пистолет ему в грудь, но уже ставлю на предохранитель. — Ты ведь присматриваешь за мной. Почему тогда никто не помог мне сегодня, когда он пытался меня сбить сегодня?
Стефан не расспрашивает о деталях: сгребает меня в охапку и вздыхает.
— Прости, Шалтай, прости, что никого не оказалось рядом. Настоящую безопасность я могу тебе обещать только в двух случаях: если ты будешь все время со мной. Или с Нортом. Двадцать четыре часа в сутки. Только в этом случае наш отец будет задумываться о последствиях поступков. И… — щекой я чувствую его глубокий тяжелый вздох, — лучше бы тебе быть не со мной.
— О, я знаю. Но этого не будет. Мы с Нортом славно побеседовали: у него отлично вышло донести до меня светлую мысль о том, что все проблемы моей жизни случились оттого, что я сплю с тобой за его спиной. Он меня ненавидит.
Теперь, когда напряжение отпустило, я начинаю понимать, что чуть не натворила, и меня мелко потряхивает. Честно, я не уверена, что не повела бы себя так же, окажись у меня в руках огнестрельное оружие. Я вообще себя не контролировала.
— Бесишься, — смеется Стефан, и этот смех вибрирует над моим ухом. — И правильно делаешь. Впрочем, вот что я тебе скажу, Шалтай, будь на моем месте кто-то другой, брат мог бы порычать, позлиться, а потом отступить и оставить тебя в покое. Но это я, и дело уже не только в тебе. Я его брат-близнец, его тень, его соперник — тот, кого нужно победить во что бы то ни стало. Он надрессирован на это с детства, и он еще ни разу мне не проиграл. Он не сдастся, пока не вернет тебя. Это хреновая причина для продолжения отношений, Шалтай, я не спорю. И еще хреновее оттого, что ты ни в чем перед ним не виновата. Но есть и плюс: брат совсем не тот сахарно-ванильный мальчик, которым прикидывался для тебя долгие месяцы, и, наконец, это стало заметно. Лучше раньше узнать его настоящего и понять, хочешь ли ты иметь отношения с ним таким, чем тешить себя иллюзиями.