Кстати, вот же несправедливость в игре. Мне для себя и спутников за каждую тряпку, как папа Карло, пыхтеть приходится, а обычным юнитам все выдается одновременно с повышением уровня. Как только я подтвердила своему невидимому собеседнику, что согласна перевести рыбачек в разряд охотниц, у них тут же и луки стали помощнее, и короткие норманнские мечи на поясе появились. А еще девочки принарядились в симпатичные сильно приталенные замшевые зеленые камзольчики, а ля «Робин Гуд — стрелок из Шервудского леса». К ним получили такого же цвета короткие юбочки, сапожки и по легкому металлическому шлему с наносником. Колчаны тоже изменились. Даже на глаз стало видно, что стрел в них больше раза в полтора.
В общем, получились две прекрасные Артемиды. Интересно, что игра им выдаст при превращении в «воительниц»? Непременно хочу увидеть. Поскольку вот такие мелочи, как и исчезновение трупов с поля боя, по происшествии какого-то времени, и позволяют не забывать, что вокруг меня не реальный мир, а компьютерная проекция.
— Ну что, девы юные и прекрасные, куда теперь?
— Куда прикажете, госпожа… — Зита, как обычно, первая. Все же, как я уже знала, она была старшей аж на полторы минуты. — Вы спасли наши жизни. Теперь они принадлежат вам.
— И честь… — добавила Гита. — Куда вы, туда и мы…
— Если вы не против, — уточнила старшая сестричка, обводя рукой пожарище. — Потому что нам еще нет семнадцати. Но и здесь, сами видите, нам больше нечего делать.
— Да хоть пятнадцать…
«Мне и самой-то немногим больше»
— Я не против, девочки. Дорога дальняя, опасная. В деле вы себя показали. Еще неизвестно — кто кому обязан. Да и в хорошей компании и веселее и надежнее. Слышали о замке Тьерн?
— Это тот, в котором людоед живет? — спросила Зита, делая круглые глаза. От чего они превратились в пару ярко-зеленых пятен.
— Не людоед, а кровосос… — уточнила Гита, но глаза сделала такие же. Правда, скорее бирюзовые.
— Какой еще людоед? — фыркнула я. — Девочки, вы сказок наслушались что ли? О людоедах и вампирах?
— Сказок нам не рассказывали… — сделала грустное лицо Зита. — Отец утонул в шторм, когда мы еще совсем маленькие были. А потом и мама заболела. Не пережила зиму.
— Мы в семье дяди росли, маминого брата… — объяснила Гита. — А у них своих ртов аж шестеро было. Так что мы с пяти лет при деле. По хозяйству… Какие уж там сказки.
— А в семь дядя смастерил нам по луку, научил стрелять и отправил на охоту, — переняла эстафету Зита. — И кормили нас только в те дни, когда мы с добычей возвращались…
Тогда понятно, откуда у девчонок такая меткость. Голод самый лучший стимул. Как говорится, беда всему научит.
— Но это было давно… Теперь мы выросли и уже не ждем, пока нас накормят. Даже подумывали, не пора ли нам уходить из деревни и попытать счастья в другом месте. Всего месяц ждать оставалось. Когда нам семнадцать исполнится, и староста впишет нас в реестр жителей королевства. Без этого — нас любой патруль вернул бы опекунам или отправил в монастырский приют.
— Вот и дождались… — продолжила старшая, опять поглядев на пожарище. — Судьба сама все решила… И селения нашего больше нет, и ты, госпожа, согласилась принять нас под свою руку. А что до лорда замка Тьерн, то он не так давно стал людоедом…
— Кровопийцей… — поправила Гита.
— Кровопийцей… — не стала спорить сестричка. — Говорят, он несколько лет тому сильно захворал… Так сильно, что умер.
— Неделю пролежал в беспамятстве.
— И никто не мог ему помочь. Пока в замок не прибился какой-то бродячий знахарь. Он и поставил лорда на ноги, использовав для этого кровь прежнего лекаря.
— Да будет сочинять, Зита, — не выдержала вторая близняшка. — Прежнего лекаря после повесили, а знахарь забрал его тело. Но что лечил их господина человеческой кровью, в том все слуги готовы поклясться.
Слышал бы Нострадамус, какие о нем народ легенды сочиняет. Интересно — возмутился бы, или наоборот — возгордился? Похоже, через пару-тройку сотен лет о нем станут говорить не меньше, чем о его однофамильце из моего мира. И, судя по всему, такие же небылицы.
— Да… И с тех пор не проходит ни одного месяца, чтобы в округе не пропал младенец или невинная девица. Крестьяне считают то место проклятым, потихоньку снимаются с земли и переходят к другим лордам.