— Ну, да… Станет милорд бегать к каждому проезжему. Либо назовитесь, либо проваливайте, пока стрелами не угостили.
— Ах ты ж… — начал закипать граф.
— Передай своему подлецу хозяину, что его хочет видеть Барон Траненберг. А сам, если хочешь дожить до старости, беги из замка, пока есть возможность. И товарищам своим передай. Каждый, кто встретит рассвет с оружием в руках, будет казнен. В этом вам мое рыцарское слово!
Похоже, стражник воспринял сказанное всерьез. Потому что больше не хамил и не ерничал, а молча ушел.
Ждать пришлось недолго. Минут десять… С учетом того, что маркиз вряд ли стоял внизу и за ним бегали в донжон, то уложились они в рекордные сроки.
— Барон… Граф… Чем обязан столь неожиданным визитом? Почему не предупредили? Я бы лично встретил столь дорогих гостей?
«Ну, да… Если б на самом деле хотел, то не орал бы сверху, а сразу ворота велел открыть».
— Маркиз Буккервил! Мы обвиняем тебя в похищении дочери барона Траненберга и невесты моего сына! — прорычал граф.
— Как, сразу двоих? — насмешливо ответили со стены. — Помилуйте, граф. Зачем мне столько девиц? Я же не сарацин.
— Маркиз, вы негодяй и подлец! — теперь и барон потерял терпение. — Садись в седло и выезжай в поле. И хоть ты не достоин такой чести, так и быть — я скрещу с тобой копья или мечи!
— Вы стоите перед моим домом, оскорбляете нелепыми обвинениями и еще требуете поединка? — как бы с удивлением произнес маркиз. — Странно, я думал, что это на землях конфедерации праздник, а вижу — в королевстве Хургент тоже хорошо погуляли. Ступайте прочь, милостивые судари. Проспитесь, как следует. А потом, если все же захотите поговорить, пришлите герольда. Я подумаю и отвечу…
— Ну, что ж… — неожиданно спокойно ответил граф Тьерн. — Я всегда знал, что ты трус и слизняк. Поэтому, не ожидал иного ответа и объявляю осаду замка Буккервил. Никто не войдет в него и не выйдет до тех пор, пока Беатриче не будет возвращена отцу живой и невредимой. А моему дому не будет выплачена контрибуция за нанесенное оскорбление в размере… пяти тысяч золотых монет.
— Точно перепились… — словно с сожалением произнес маркиз. — Эй, парни! Угостите этих пьянчуг горячей смолой и кипящим маслом, если они не уберутся из-под наших стен. А, заодно, подстрелите с десяток… Пусть держаться подальше…
Стрелы зашелестели и загудели в тот же миг, но и наши воины были готовы к негостеприимному приему. Так что наконечники лязгнули о щиты и длинные, оперенные гусиными перьями, стрелы бессильно упали на землю. В том числе и та, что летела в меня…
— Осторожнее, госпожа Эвгения… — сэр Ламберт, успевший отбить ее, подал мне руку. — Вам лучше спешиться. Всадник более уязвим сверху. Да и коня жалко…
А, так это он не мне услугу оказал, а животное защищал. Понятно… Запомним. Или рыцарь нарочно коня приплел, чтобы я обязанной себя не чувствовала?
Пока я обдумывала этот вопрос, граф и барон принялись отдавать приказы личному составу. Причем, делали это дуэтом. Похоже, и в самом деле не один год сражались вместе, если не сговаривались дополняли приказы друг друга, ни разу не сбившись.
— Легкая конница! — орал барон. — Десять человек на ту сторону замка. Взять в седло по ополченцу с луком. Занять позицию. Хватать всех, кто попытается ускользнуть! Голубей сбивать в первую очередь!
— Пехота! — это уже граф. — Строить осадные лестницы!
— Конные лучники! Разбиться на два отряда, патрулировать местность на встречных курсах!
В общем, чувствовалось, что люди занимаются привычным делом, и мне нет места на этом празднике военной жизни. Можно незаметно отползать в тенек и предаться размышлениям о бренности бытия. Или, проще говоря, вздремнуть пару часиков. А чего, солдат спит — служба идет…
Увы, мечтаниям моим было не суждено свершиться.
Кто бы сомневался… Если я в этом сценарии главный персонаж, то ясен пень, что без меня «и ни туда, и ни сюда».
— Миледи, — остановил рядом со мной коня граф. — Не откажете в любезности, разведать замок изнутри?
— Я?!
— Понимаю… — развел руками тот. — С удовольствием произвел бы разведку сам, но увы, для этого никак не гожусь. Барон, скорее завалит своим весом стену, чем вскарабкается на нее. Так что сами видите, больше некому.