— Ну, ты мать даешь. Шизуха косит наши ряды… Клиника. Очуметь. Услышал бы кто твои мысли… Охо-хошеньки… Да я только за! А лучше, не «кто-нибудь», а профессор. Михал Иваныч! Родненький! Иван Денисович! Тётя Тая! Ау! Где же вы запропастились? Вытаскивайте меня отсюда. Пожалуйста!..
Профессор не откликнулся, зато заскрипела отворяющаяся дверь. Я чуть повернула голову и увидела входящего маркиза Буккервиля. Следом за ним в комнату юркнула пара слуг. Один бросился к камину, разводить огонь. Второй — занялся сервировкой стола и постановкой света. В смысле, зажег несколько свечей в канделябре.
Маркиз встал передо мной, рассматривая так, словно впервые увидел. Плюнула бы в рожу, да рот заткнут.
Ну, вот, почему природа так несправедлива? Если нормальный мужик — то обязательно с каким-то изъяном. А то и вовсе, как граф Тьерн… Зато, если подлец — то красавец неописуемый. Хоть брюнет, хоть блондин, но шарма вагон и тележка. Смотришь… и охнуть не успеваешь, а мозги растеклись и коленки сами подгибаются.
Маркиз Буккервил принадлежал к той же породе, что и мой бивший. Самцов способных вскружить самую светлую и умную девичью голову, напустить дурмана и увлечь в омут безрассудства. До первого серьезного испытания, пока он тебя не подставит, полуда с глаз не упадет и не станет понятно, что не золото это и даже не позолоченное сусалью серебро, а так — пустышка закрашенная бронзовкой.
Но на первый взгляд, впечатление производил ошеломляющее. При одном взгляде на это точенное, мужественное лицо и широкие плечи, возникает непреодолимое желание наплевать на все приличия, прижаться щекой к его груди и будь, что будет. И он, судя по насмешливому взгляду, скотина, прекрасно это знает.
— Здесь несколько прохладно… Вы не находите, сударыня?
Подождав, пока прислуга закончит с сервировкой и камином, хозяин замка отпустил их, лично запер дверь изнутри на засов и только после этого уселся за стол. Я висела к нему боком, и маркизу это не понравилось. Он отставил бокал, подошел ко мне, отвязал веревку фиксирующую ноги, развернул лицом к столу и снова привязал.
— Так гораздо удобнее. Не правда ли?
Во дает… Прямо как в том анекдоте, когда у двух дамочек высокопарно рассуждающих о падении нравов и культуры, таксист спрашивал, а ничего, что он к ним спиной сидит. Так и сейчас. Маркизу осталось только принести извинения, что он позволяет себе сидеть в присутствии дамы. Все остальное — мелочи жизни.
— Я весьма сожалею, что вынужден держать тебя в таком положении…
«Тьфу… Это уже перебор…»
Увы, взгляд, даже самый презрительный, не достигнет цели, если собеседник смотрит в кубок с вином, а не в твои глаза.
— На самом деле — это дань уважения. Любую другую девицу я бы усадил за стол, а там — и в кровать уложил. Женщины почему-то считают, что отдавшись мужчине, могут добиться от него всего, что захотят.
Маркиз тихонечко рассмеялся.
— Обожаю видеть потом разочарование на их мордашках. А главное — гнев, возмущение и искреннее недоумение в пламенном взоре. Как давеча дочь барона Траненберга. О, вы бы слышали эти стоны… а потом — негодующие вопли и оскорбления…
Маркиз опять рассмеялся, словно мелкие монетки рассыпал.
— Так вот… Мне приходилось сражаться на одной стороне с войсками королевства Хургент, и я прекрасно знаю, кто такие «ночные кошки». А также — на что ты и твои сестры способны. Дорого бы дал, чтобы иметь в своем отряде хоть парочку таких мастериц. Но, знаю, что предлагать тебе это бесполезно. Поэтому, даже не начинаю… Или, может, я все же ошибаюсь?
Меня подмывало кивнуть. В конце концов, я же не «кошка» и никакой цеховой или другой иной клятвой не связана. Но сдержалась. Вряд ли он мне так с ходу поверит. Да и унижаться противно. Так что лишь чуть подбородком дернула.
— Вот… Впрочем, даже если бы ты дала знак, что согласна перейти ко мне на службу, это ничего бы не изменило. Во-первых, — я бы не поверил. А расценил, как попытку освободиться. Мол, пусть он мне только руки развяжет, а уж там…