— Соболезную, дочь моя…
А голос. Голос! Гудок парохода отдыхает. Обалдеть! Да у меня только от этих обертонов коленки подгибаются и в животе урчать начинает. Стоп! Не сходи с ума. И вообще, по ходу пьесы я должна задавать умные вопросы, а не таять в мечтах о сильной руке на моей по... Проехали! Будем соответствовать.
— Святой отец, вы были среди тех, кто первыми нашел наших родителей. Говорят, они еще жили. Они хоть что-то успели сказать перед смертью?
— Нет, дитя, но я уверен, — в голосе сплошной елей и миро, — ваши отец и в свой последний час думали о вас.
— Они страдали, Святой Отец?
— Позволь мне умолчать об этом, дочь моя, — глаза здоровяка неожиданно вильнули в сторону.
С чего бы это? Что-то утаить хочет или заботиться о хрупкой девичьей психике?
— Значит, страдали. Их последние минуты были ужасны, но вы щадите меня… и поэтому не хотите рассказать правду?
— Мне больше нечего прибавить, дитя… — голос построжел и даже нотки раздражения появились. — Ваши родители оставили вам все, что имели. Вот ключ от сундука в доме. Думаю, некоторые вещи в нем покажутся вам странными.
— Чем же?
— Когда ты откроешь сундук, Эвгения, нетрудно будет догадаться, что ваши родители не были простыми фермерами. Они пришли в Долину в поисках мирной жизни из далекой земли, называемой Артаниие. И если вы полны решимости найти ответы на терзающие вас вопросы, то нет иного способа получить их, как вернуться туда.
— Это совет, Святой Отец или наставление?
— Нет, дитя… — священник пожевал губами, явно борясь с собой. — Если тебя интересует мое мнение, то я советовал бы оставить прошлое прошлому. Ваши родители искали спокойной жизни и долгие годы были счастливы здесь. Не ищите виновных. Оставайтесь на ферме. Работайте, женитесь, выходите замуж, растите детей. Продолжайте то, что начали отец и мать. Уверен, им бы этого очень хотелось. А оружие из сундука запрячьте подальше или продайте…
— Оружие?
— Именно так, дочь моя. Мечи отца и матери. Которые они не стали вынимать даже для защиты. Подумай над этим, прежде чем принять окончательное решение.
«Поздравляем, вы выполнили первое игровое задание. Получено «100» очков опыта. Разделено с отрядом «50» очков»
Глава 4
Добротный, просторный рубленный дом, на высоком, почти в мой рост, фундаменте из дикого кирпича. Куча всевозможных пристроек. Амбар. Хлев… Еще какая-то клеть. Вместо досок — горбыль, да и тот подогнан не плотно, а с зазорами — для хорошего проветривания. Сушилка, наверное. В дом ведет широкое, прикрытое навесным козырьком, крыльцо. Крыльцо с хитростью. Под ступенями небольшой чуланчик. Именно в нем я и обнаружила тот самый сундук, о котором говорил отец Онуфрий.
Похоже, его сюда нарочно выставили. Как бы подчеркивая бесполезность этих вещей для хозяев. Нужное и ценное ведь не станут хранить на улице… За хлипкой дверцей, которая даже не закрывается. Среди разного хлама, что, вроде и не нужен, а выбросить — руки не доходят.
Вот только сундук был для старья чересчур добротный и запертый на крепкий замок. Проще сам сундук в щепу изрубить, чем сбить проушины. К счастью, полученный от священника ключ отлично подошел.
Отец Онуфрий был прав, когда утверждал, что обнаруженные в нем вещи удивят и вызовут вопросы. Внутри сундука лежали только две вещи. Зато какие! Легкий одноручный клинок, явно сделанный под женскую руку и полуторный бастард. Оба меча в богатейших ножнах, и с позолотой на перекрестьях. Металл тоже не обычное железо, а с изумительным синеватым отливом.
«Меч матери, — включился суфлер. — Одноручное оружие. Требуется сила «7». Рубящий урон «37». Скорость «100». Зона действия «95»… «Меч отца». Полуторное оружие. Требуется сила «12». Рубящий урон «45». Скорость «100». Зона действия «105»
Солидные игрушки. «Отцовского» бастарда я со своей десяткой в графе «сила» пока не потяну, , он рассчитан на силу «12+», а вот «мамин» клинок как влитой в ладонь лег. Никакого сравнения с той железкой, что раньше у пояса висела. Сразу чувствуется боевое оружие, настоящий «кровопивец».
Берем. Оба. Сила дело наживное. Если не я, так может, Сергей? Хотя, куда ему. «Братец» явно не в отца уродился. Только что надувал щеки и метал взглядом молнии, а как похороны закончились, сел на скамейку под окном и ни слова. Ждет, пока за него все решат и скажут, что делать. Тоже мне, мужчина… А еще в штанах.