— Ну, например к вопросу о вознаграждении… Ты получил дочь, я — невестку. И если в том, что она нам рассказала хоть десятая часть правды — мы в неоплатном долгу перед Эвгенией.
— Да! Конечно! — вскричал барон. — Вне всяких сомнений. Дом Траненберг не постоит за ценой! Назовите любую сумму, миледи!
«Ох, уж эти громогласные, туповатые здоровяки. Похоже, описав Портоса, Дюма-отец раз и навсегда создал любимый прототип для писателей и сценаристов всех времен и народов. Вот ни разу в жизни никого похожего не встречала. Впрочем, если честно, я и просто таких мужчин никогда не видела. Чтоб под два метра роста и полтора в плечах. Причем, не на анаболиках раздутых, а сплошные мышцы и сухожилья»
— Угомонитесь, дружище… — ткнул его в бок граф. — Вы же не хотите оскорбить даму.
— Что? — непонимающе посмотрел на товарища барон. — О чем вы говорите? Конечно же нет. А чем?
— Вы пытаетесь всучить спасительнице Беатриче кошелек. Как обычной наемнице… Неужели вы не видите, что имеете дело с леди?
Траненберг смущенно прокашлялся.
— Гм… Да… Прошу прощения… леди. Меня, знаете ли, заносит… иногда… И не потому, что лорд Куинсби пару годков тому сломал булаву об мой шлем… Это от радости… Но, граф… — он озабоченно потер подбородок. — Мы же не можем просто сказать «спасибо» и все? Если об этом узнают при дворе — на нас будут указывать пальцами, как на сквалыг и скупердяев.
— Ну, положим… слишком назойливые пальцы мы отрубим, если доведется, — хмыкнул граф. — Но, я думаю, вопрос решаем.
— Да? Тогда, сделайте все красиво. В делах этикета вы всегда были расторопнее.
— Конечно… Ведь наш род на четыре поколения древнее.
— Ха-ха… Всего лишь на два. Витольд Тьерн получил дворянство посмертно, так что я бы не…
— Отец! Граф! Вы опять?! Не надоело? Право слово, как малые дети!
«Ого! А у девочки голосок ничего. Кажется, я знаю, кто в скором времени будет править обеими династиями. Особенно, если учесть, что жених ее стоит рядом и помалкивает»
— Простите их, миледи… Вы же знаете, мужчины с возрастом стареют, но никогда не взрослеют.
Граф усмехнулся, но смолчал. А барон, похоже, еще больше загордился, от того что воспитал такую умницу и красавицу.
— Итак, граф. Вы хотели что-то сказать?
— Да… Миледи… Эвгения… Я давно живу и многое повидал… поэтому понимаю гораздо больше, чем другие хотят сказать… И вижу то, что пытаются скрывать… М-да… как-то нескладно получается… Барон и то сказал бы лучше. Но, я все же закончу мысль. Вы оказали нам… и Беатриче неоценимую помощь. Именно — неоценимую. Поэтому, я не говорю сейчас о деньгах. Я предлагаю вам в замен нашу помощь. В тот день, когда вам понадобятся воины — просто пошлите в замок гонца. И, клянусь честью, я поставлю под ваши знамена всех своих вассалов.
— Я тоже! — барон лязгнул бронированным кулаком в кирасу. — Всех! Под ваши знамена…
Потом удивленно посмотрел на свата и негромко поинтересовался:
— А какие у нее знамена? И почему вы мне раньше не сказали? Или это секрет?
Поскольку я тоже не знала какие у меня знамена, а графа обижать не хотелось, пришлось глубоко вздохнуть и с важной таинственностью согласиться:
— Благодарю вас, милорды. С вашей поддержкой, все будет гораздо проще. Но… не ждите, что это случится завтра или на той неделе. Серьезные дела требуют не менее серьезной подготовки. А та, в свою очередь, времени. И все же… можете считать, что пусть и первый, зато самый важный, краеугольный камень в это здание сегодня вами был заложен…
«Во сказанула… Интересно, где я такое могла слышать? Не сама же придумала»
Лорды прониклись. Все остальные, кто меня услышал — тоже. Особенно заважничал Нострадамус. Ведь получилось, что он не обычный трепач, готовый наплести сем верст до небес и все лесом, а действительно смог разглядеть в «моей» семейке нечто таинственное. Вот только, мне реклама ни к чему. Озвученные во всеуслышание тайные замыслы становятся обыденностью и, как правило, не осуществляются.