А что делать, если девицы мои, и без того прехорошенькие, после десятка здравниц, вообще превратились в глазах мужчин в неотразимых красавиц? И все, кто еще мог сфокусировать взгляд, уже начинали потихоньку и остальной организм продвигать по скамьям в их направлении. Тем более, что мужская часть моего отряда оставила девушек без прикрытия, схлестнувшись в непримиримом и бескомпромиссном поединке — доказывая друг другу, кто может больше выпить и остаться трезвым… Рыцарь, моряк, лекарь или сын фермера?
И на тот момент, когда я решила, что пора вмешаться, в виду явного преимущества победу можно было смело вручать Нострадамусу. Когда остальная троица уже с трудом отрывала кружки от столешницы, у лекаря только волосы взъерошились еще больше. А вот взгляд, как мне показалось, наоборот стал более осмысленным, нежели обычно.
Так что пришлось прибегнуть к уловке. Сперва озадачить девушек, объяснив, что им предстоит сделать, если они только не хотят застрять здесь на несколько дней, покуда мужская половина будет лечиться от похмелья. А потом вызвать огонь на себя. В смысле, привлечь всеобщее внимание.
— Господа! Друзья! Товарищи по оружию!
Чтоб меня было не только слышно, но и видно, я залезла на стол.
— В это торжественный, и не побоюсь этого слова героической день — достойный баллады, которую менестрели и трубадуры, будут декламировать, из города в город — я хочу поднять эту чашу вина за вас всех! Мужественных и бесстрашных! Тех, кто невзирая на вражеские стрелы и мечи, доблестно шел к победе и торжеству справедливости! И так будет всегда! Слава героям! Вечная память погибшим! Трепещи враг! Союз меча и орала непобедим! Четче шаг! Тверже взгляд! Сдохни враг! Докажем всем, что мы не они и пусть не забывают об этом никогда! А если забудут — мы напомним!
Я могла молоть подобную чепуху с полчаса не умолкая, еще в школе научилась, на торжественных линейках речи произносить, но хватило и этого… Пиршественную залу затопило торжествующим ревом из сотен глоток… Вверх (возможно, именно по этому старинные замки строились без потолков?) полетели не только чепчики подружек, но так же глиняные кружки, и даже железные шлемы…
— Виват! Виват!
В общем, пользуясь моментом, нам осталось только тихонечко ретироваться. Почти по-английски… Поскольку граф Тьерн на прощание продемонстрировал мне одну из своих «фирменных» улыбок, от которых у неподготовленного человека может случится инфаркт. А потом прижал кулак к сердцу. Мол, не сомневайтесь, моя леди — обещание помню, слово сдержу. А́ста ла ви́ста, бе́йби… Аста маньяна…
Глава 43
Первые неприятности, из множества ожидаемых мною, нарисовались на следующий день, прямо у подножья Замковой горы. Вернее — это мы были у ее подножья, а неприятности — метров сто дальше и вверх. Прямо на дороге. Отряд конницы. Не слишком большой… Всего дюжина. Зато во главе — трое тяжело бронированных рыцарей, вооруженных длинными копьями. Остальные всадники тоже не в ватных халатах — доспехи кольчужные, усиленные металлическими щитками. Стоят классической германской «свиньей», то есть — тройка тяжелых, вместо острия тарана. Остальные — за ними, расширяясь правильным треугольником.
И позиция чертовски удобная для них, и очень неприятная для нас. Сверху вниз коням легче взять разгон для таранного удара, и фиг их чем остановишь. Снесут все, как половодье… Вкопанные колья, может и сдержали бы натиск, несмотря на железные нагрудники, так кто ж нам даст время их установить?
А если командир отряда знает хоть половину из того, о чем рассказывал Герасим из истории древних сражений, то вон там — на опушке, наверняка еще и отряд лучников засел. Ждет, когда мы спины подставим. М-да… Не хорошо. Я бы даже сказала: совсем фигово.
— Черт! Кто они? И что им нужно?
— Еретики… — объяснил сэр Ламберт. — Бывшие рыцари-крестоносцы, которые решили, что личное обогащение важнее освобождения Гроба Господнего. Время от времени их отряды приходят к нам из Срединных земель, иногда морем, чаще — через скальную гряду и отправляются в Пустыню. Якобы там спрятан Священный Грааль, а сарацины — то есть, южные варвары, его охраняют. Пустыня их охотно принимает, но возвращаются далеко не все… Часть — уходит обратно в Срединные королевства. Часть — особенно сквайры и оруженосцы потерявшие господина — оседает здесь и возвращается к мирной жизни. А некоторые… — юный рыцарь указал взглядом, — окончательно теряют веру, благочестие и решают, что копьем и мечом прокормиться проще.