Мы помним рассказ, некоторое бахвальство не очень выдающимися или честными поступками дедушки, но это была тень внутреннего убеждения, позволявшая поступать с людьми так же, как они поступают с другими.
Не то чтобы он был верующим, скорее имел правила, частично совпадавшие с законами религиозными, но он чтил их — почти никогда не переступал в свое время очерченных для себя границ нравственности. Мало того, Арон был добр! Это качество губило многие начинания, связанные с его соплеменниками иностранцами. Он в состоянии был отказаться от больших барышей, когда видел на пути их добычи необходимость прибегнуть ко злу. Хотя поступки, задевающие своей аморальностью и безнравственностью случались в его жизни особенно тогда, когда он не видел в них ничего плохого.
«В самом деле…», — рассуждал он. «Что может быть плохого в обмане, если он не принесет обманутому человеку ни убытка, ни беды?».
Современный человек, может спокойно кивнуть головой в знак своего согласия, совершенно не понимая, что ложь сама по себе и есть зло, прежде всего действующая против самого лжеца, хотя не явственно и не сразу…
Итак, мужчины, двигаясь навстречу друг другу, думали об одном и том же человеке. Эта женщина «зацепила» их обоих, но каждого по-своему.
Вспоминая о заключенном триумвиратом (пусть и устном) договоре Арон и Андрей ждали появления третьего участника.
Мы не станем размышлять о мистике, о связующихся не зависимо от самих людей, мыслях, не о зарождающихся помимо нас надеждах, но по большому секрету намекнем читателю — она тоже прониклась к каждому из них. Эта женщина была полна романтических переживаний, но всегда умела вовремя остановиться.
После каждого такого раза «Мармеладка», как звала ее мама в детстве, а по-настоящему Мариам Ренатовна Салех, хотя ничего соответствующего в ее внешности не угадывалось, девушка чувствовала тянущуюся за ней ненависть от обманутых похотливых мужчин. В этот раз, подобный шлейф отсутствовал, мало того она прекрасно представляла, что скажи она о желании просто лечь спать, оба эти человека и переживать бы не стали о своей неудаче.
Украденный перстень стал последствием нерешительности. Странно представить, но нерешительность эта была связана с возможностью возврата в эту компанию. Зная себя и взяв украшение, она предвидела, что захочет вернуться, поскольку интерес к этим людям и к их, теперь ставшей общей затее не утихал — тянул.
Вчера Арон рассказал ей, после ухода Андрея, и о городе и даже о примерном месте, правда, хитрец прекрасно понимал, что без него, все равно ничего не найти.
Главное — она поняла, что рассказанное чистейшая правда!
Справедливости ради, общую картину этой женщины необходимо добавить, чтобы понять, каким образом она встала на этот не совсем достойный путь.
Отец ее в советское время известный ученый востоковед пообещал своему другу, спасшему ему когда-то жизнь, в случае если у них родятся разнополые дети, то они обязательно породнятся. Так и вышло, хотя оба забыли о данной клятве. Пока случайно мальчик и девочка не повстречались.
Семья Мариам жила и уже давно в третьем или четвертом поколении в Москве, она не знала своего родного языка и национальных особенностей. Мама ее была русской женщиной: в детстве даже крестила ребенка с согласия отца. Сам же Ренат Салех был не верующим, но старался уважать религиозные воззрения своей супруги, которую любил больше жизни.
Семья же Рустема — сына друга Рената, проживала все время на исторической родине и с великим рвением предавалась религии предков.
Вы скажете, что разницы, если люди любят друг друга, нет. Я же вынужден констатировать, что, к превеликому сожалению, это далеко не всегда так!
Свадьба состоялась, когда девушке не исполнилось еще и восемнадцати, сразу по возвращении ее нареченного после службы в армии. Пока молодые жили в Москве, счастье не покидало их дом. Но настал момент, когда с неохотой молодоженам пришлось переезжать на родину Рустема.
Очень быстро православная девушка, а она привыкла посещать храм постоянно и беспрепятственно, начала ощущать давление со стороны родственников. Конечно, оно было и на мужа. Надо отдать ему должное он защищал ее, не давал в обиду, и был так же предан и внимателен. Но время в течении своем уступает «капающим» мгновениям, и чем тяжелее становится человеку, тем медленнее оно идет.
Постепенно Рустем стал ограничивать свободу Мариам, ему перестали нравиться свободолюбие и открытость жены. Становясь грубее, началом чему была ревновность из-за не скрываемых взглядов других мужчин, открыто любовавшихся чужой женой, считая ее доступной без хитжаба, он искал, на что опереться, чтобы заставить её соблюдать обычаи предков.