Неприятели обменивались не только метательными снарядами, но и оскорбительными выкриками, раненые стонали, в общем, шуму было достаточно, чтобы никто не заметил, как варвар на самом краю их линии вдруг осел на землю, получив арбалетный болт не в грудь, а в спину. Затем голову другого пришпилило болтом к дереву, за которым он укрывался. А вот третий выстрел невидимого арбалетчика оказался не столь удачен – жертва подскочила с криком боли, прежде чем покатиться вниз по склону.
Стоявшие поблизости лучники завертели головами, завскакивали, закричали. Один из них был тут же застрелен с другой стороны реки, второго сбила с ног лошадь вылетевшего из леса всадника, третьего этот всадник пронзил копьём. Копьё, однако, застряло в теле убитого, а варваров оставалось ещё не меньше трёх десятков, пусть нападение с тыла и застало их всё равно, что со спущенными штанами. На своё несчастье, варвары слишком ценили лошадей, поэтому, когда им приходилось действовать, не раздумывая, они стреляли в наездника. От одной стрелы тот уклонился, изогнувшись в седле, вторую отбил своим узким клинком, полоснул незадачливого лучника по шее, стоптал лошадью ещё одного противника.
Меж тем, люди на другой стороне реки времени зря не теряли – через мост устремилась пара всадников на великолепных конях и в блестящих кольчугах, за которыми поспевали, как могли, прочие бойцы, кто пеший, кто конный. Варвары к тому времени уже пришли в полное смятение, многие думали лишь о том, как бы добраться до своих лошадей, привязанных чуть в стороне от реки, так что в наступающих полетело лишь несколько наскоро нацеленных стрел. Ну а когда те преодолели мост, стычка окончательно превратилась в побоище. Вскочить в сёдла и ускакать успели лишь очень немногие.
Один из одоспешенных всадников, коренастый человек с суровым лицом и полуседой бородой поверх кольчужного воротника, отцепил от седла рог и затрубил, призывая обратно тех из воинов попроще, кто увлёкся погоней.
— Шевелитесь! Тащите поклажу на эту сторону, валите деревья, вон те и те, перегородим мост!
Как раз в этот момент к нему и подъехал Оррик, только успевший подобрать своё копьё:
— Неужто молодецкие забавы ещё не закончены на сегодня? Что тут у вас вообще творится?
Оррик и так понимал, что. Конечно, изучить местную геральдику в деталях у него времени не было, но уж то, что три белые башни были знаком княжества Мераньского, через земли которого он собирался проехать, он узнать успел. Если варвары сражались с княжескими людьми, причём на противоположной стороне княжества от той, с которой они должны были вторгнуться, то творилась здесь война. И шла эта война крайне неудачно для Мерани. Но убедиться всё равно не мешало.
Пожилой воин уставился на Оррика с выражением, которое тот не привык видеть, тем более при первой встрече – выражением изумления, к которому примешивалась радость и даже некоторое благоговение:
— Государь чужестранец, да благословят вас Восемь, нам в затылок дышат сотни полторы варварских псов, давайте я скажу по…
— Алким, займись обороной. Я растолкую всё, — второй всадник, довольно среднего роста и сложения, которое было крепким лишь на невнимательный взгляд, благодаря прикрывающей всё тело тяжёлой кольчуге и накидке поверх неё, заставляющей плечи казаться шире, подъехал к ним. Несколькими яростными движениями всадник закончил вытирать длинный меч остатками лисьей варварской шапки, убрал меч в ножны, снял шлем с маской, приглушавший голос и оказался рыжеволосой всадницей. Так как Оррик ещё не лишился глаз, его удивило лишь то, что всадница оказалась очень милой и молодой, чересчур молодой для того, что ей только что пришлось делать.
— Я — Нельяна, первая княжна Мераньская и предводительница этого отряда. Доблестный чужестранец, могу ли я узнать ваше имя?
Оррик совсем не удивился, что в нём признавали чужестранца. Пусть одежда у него теперь уже была в основном саклибской, но лицо разом выдавало чужака. Но при этом он обратил внимание, что Нельяна и Алким произносят слово «чужестранец» на манер титула.
— Оррик из Яннарии, что у западного края мира. А могу ли я наконец услышать, что тут происходит?