Я извлёк из внутреннего кармана куртки бумажник и протянул недоверчивому механику купюру. Он её разве что не обнюхал, после чего вернул мне обратно. Я сунул купюру в кошелек. - Ну, раз дело такое. Да ещё срочность. Ты тут погодь. Я за инструментом сгоняю, колесо пробил. Сейчас поменяю, хорошо запаска есть. Всё равно утром ехать надо будет. И так и так менять. Жди. И я остался ждать в полухолодном помещении. Что было делать? Моё рассеянное внимание привлекла всё та же прямая, что шла с улицы, тянулась через пол-ангара и скрывалась под брезентом. Здесь, при свете, она оказалась бордовой. Я несмело прошёл, следуя за ней, как за ориентиром, к тому, что скрывал от меня кусок ткани. С противоположной стороны от меня из-под него торчала лишённая кожи конечность. Через ту же небольшую внутреннюю дверь, через которую только что вышел механик, в ангар проскользнул невысокий парнишка. Руки его были по локоть в крови. В них был крепко зажат топор. - Это ты, мужик, нам весь вечер обломал? Меня накрыло волной ужаса, волосы на голове зашевелились. Какая машина, какая запаска? Тут нет рабочей техники. Сам же вижу. Это маньяки! Я попятился. - Эй, ты куда, мужик? А ехать? Пулей выбежал на улицу. Я - свидетель. Под брезентом труп. Надо поскорее уносить ноги. Только куда?! Навстречу по направлению ко мне шли парни с поезда. - А мы решили проверить, уладил ли дело дядя Андрей. Мафия! Все между собой повязаны! Я рванул лесом как заяц.
Мехдвор фермерского хозяйства. - Дядька! Куда от тебя мужик сейчас так убегал? Ты же, вроде, от халтуры никогда не отказывался? - Да, кто же его, болезного, знает? Сто евро предлагал! И удрал, гад. Это какие деньжищи за двадцать километров пути! Странный он какой-то. А ты его откуда знаешь? - А и, вправду, странный. Да на станции прицепился. Всё погоду нахваливал. А какая погода? Холод собачий! Машину искал, я про тебя и вспомнил. Думаю, дай-ка халтурку дяде подброшу. А ты, никак, с фермы? - Да, за кабанчиком ездил. Хороший вырос. Тушу разделаю, так загляни - поделюсь. Только колесо дорогой пробил, вона чё. А ты никак на каникулы? - Сессию досрочно закрыл, вот и приехал пораньше. Матери хоть с хозяйством помогу. - Подсоби, дело хорошее.
Глава 7
Смеркалось. Шарик приволок очередного кроля и живописно положил перед будкой. И как я это объясню тётке? Точно решит, что пёс голодал. - Шарик, гад, отдай кролика! - Ррр! И оскалился. Я задумалась. Мало мне хозяйства, так ещё с соседом отношения выяснять. - А за сосиску? - Р? - Три сосиски, только из магазина и чахлый кроль мой? Шарик ушёл в будку. Террорист. Я положила сосиски на снег, а сама взяла пушистую гадость. Мне сказочно повезло. Пёс его только задушил и помял. Если чуть распушить шёрстку, то никто ничего не заметит. Ну, то есть заметит, конечно, но у меня и Шарика будет железное алиби. Главное, привести тушку в приличный вид - подсушить. А там пускай сосед сам думает, от чего загнулся несчастный. Тащить дохлого кролика в дом не хотелось совершенно, но пришлось. Я героически поработала феном. Белая шубка распушилась, высохла. Как новенький, если бы не дохлый. Чтобы приступить ко второй части операции - незаметно вернуть несчастного в сарай соседа, нужно было дождаться вечера. По вечерам он во двор не выходит. Я приткнула несчастную тушку в уголке сеней и с получистой совестью отправилась готовить обед из оставшихся после торга с террористом сосисок. Обед был благополучно съеден, и я пошла осматривать баню засветло. Если коротко, то кошмар и ужас, но чистенько. Старые брёвна, догнивающие свой безмерно долгий век. Древняя печь, тазы, лавка. Всё. Света не было, была керосинка. Воду я натаскала и себе помыться, и корове на ужин, и в дом. Устала. Затопила баньку. Хоть при керосинке, но вымоюсь. Смеркалось. Нужно было осуществлять операцию по избавлению от нелегального кроля. Забор я форсировала довольно ловко, благо двор сосед содержал в идеальной чистоте от снега. Следов остаться было не должно. Дверь хозпостройки отворилась почти без скрипа. В сарае царила кромешная тьма. Сердце отчаянно билось. Клетки занимали почти всю стену. Пустовала только одна. Кое-как мне удалось отцарапать подлую задвижку и пристроить тушку в более-менее естественную позу. Ну, Шарик! Отлично будет, если меня застукают. Вот что я скажу соседу? А тёте? Клетка закрываться не хотела напрочь, заело задвижку. Пришлось немного погрохотать, язычок задвижки встал на нужное место. И пулей я рванула к себе. Благо, сосед на шум не выглянул. Сердце стучало бешено. Кошмар! Как с партизанской вылазки вернулась! Проверила баню, топится. Водичка греется. Счастье! Обиходила живность. Пошла искать банный халат, чтобы дойти от бани до дома по морозу под лёгким снежком и, по возможности, не превратиться в Снегурочку. А что, останусь во дворе до весны. Нашла тёплый тулуп, ватные штаны, валенки и платок козьего, судя по запаху, скорее, козлиного пуха. Пах он, действительно, радикально. Переоделась. Красота - страшная сила! В особенности такая, аутентичная на все сто процентов! Шарль Я бежал и бежал куда-то. Сначала по тропе, потом вывернул на дорогу. Дыхание сбивалось. Вперёд гнал только страх неотвратимой смерти. Снег был везде. Он забился в голенища ботинок, попал под брюки. Несколько раз я падал, и тогда снег забивался и в манжеты тоже. Сделал поворот на каком-то перекрёстке и совершенно обессиленный прислонился к сосне. Тьма сгущалась. На небе разгорались какие-то невероятные по яркости звёзды, разбросанные на полотне мрачного злого северного неба. Вокруг ни души. Шагов не слышно. Только я и дикий лес кругом. Надо было выбираться. Быстро идти уже не получалось, бежать тем более. Мрачно я шагал в неизвестность ведомый дорогой. Снег покрывал её толстым пушистым ковром. Впереди был перекрёсток. Куда мне свернуть? Ноги нещадно ныли, опаляемые холодом снега. Смартфона не было, не было карты, спичек. Ничего. Только я и лес. Вдруг где-то позади завыл одинокий волк. Страшная песня волной накрыла сердце. Бежать. Только бежать вперёд! Стая. Дикая стая хищных зверей. Не убили люди, растерзают звери. И я вновь побежал. Мороз обжигал лёгкие. Дышать я почти не мог. Шарф намок от дыхания и холодил кожу ещё больше. Я сбросил его в ближайший сугроб. Куда я бегу? Есть ли там люди? Всё. Дальше я смог только идти. Холод пробрался под куртку, начал леденить мокрую от пота спину, забираться под шапку. Я шёл и шёл. Тьма. Ни души, только я, мороз и дорога. Да где-то вдали подвывающий волк. Пошёл снег. Звёзды и те скрылись. Дальше путь я искал только по просвету в небе. Вдруг впереди меня на дороге показалась та самая девушка, которую я видел то в Питере, то уже здесь в Перми. Кем бы она ни была, быть может, я спасён. Попытался окликнуть прекрасную незнакомку, но девушка никак не отреагировала на мой заледенелый сип. Я попытался ускориться, насколько это было возможно. Силы всё так же стремительно покидали меня. Образ прекрасной спасительницы растворился прямо на моих глазах. Мираж… Зато слева мне померещился тихий скрип двери. И я, наконец-то, завидел крошечный огонек невдалеке от дороги. Свернул. Ура! Чей-то забор. Расплакался, кое-как перелез, ломая доски. Тут есть люди. Я спасён. Огонька больше я не увидел. Начал присматриваться, щуря глаза. Как мотылёк, что жаждет света волшебной для него лампы. Внезапно на моем пути возникла преграда. Я упал. То был небольшой стожок сена. Ледяное и колкое, оно дарило надежду. Шаги? Или примерещилось усталому мозгу? Огонёк! Быстро, как мог, я вылез из сена и пошел огоньку навстречу. Сил больше почти не оставалось. Я спасён. Свет отрубился, причём, похоже везде. Фонарь не горит. Дошла до бани, подсвечивая телефоном. В баньке тепло. Кожа чистая, на щеках румянец, наверное. Керосинка светит неярко, бросая неясные тени на стены. Пахнет веником и паром, железом нагретой печи. Воды хватило. Сижу, сушу волосы полотенцем, уткнувшись в смартфон. На мороз идти страшно с мокрыми волосами. Тут ещё топать и топать до дома. Телефон благополучно сел. Вспомнились тётины сказки про лешего, водяного, домового и банника. Любила она ими сторожить в детстве. В баню ночью по поверьям ходить нельзя - банник задушит. Тени скачут по стенам всё страшнее. Вокруг тишина. На душе благостно, но немного тревожно. Послышался скрип снега где-то в отдалении. Спешно оделась, укуталась. Даже выглянула, подсветив керосинкой. Нет никого, только я и страшные истории детства про леших. Досушиваю волосы уже куда быстрее. Снова шаги. Чёртов Шарик пошел за кролём? Или чужие? Ночью, зимой? Вряд ли. Ну не банник же это крадётся в ночи! Скорее уж леший. Замоталась и собралась домой. Лютый мороз обжигает щеки. Во дворе темно. Только полная луна и светит. Огляделась, женщина забрела во двор, должно быть, её шаги я и слышала. Что ей тут может понадобиться ночью в чужом дворе? Может, кто приехал к соседу и не смог попасть в дом? Одета, вроде, по местному, насколько можно различить в темноте. Может фельдшер? Надо соблюдать деревенские понятия о приличных манерах. - Доброй ночи! В ответ тишина, лишь помахала рукой, мол, иди сюда, и пальцем ткнула себе под ноги, вроде бы. Может немая или простужена? Придётся подойти, мало ли что случилось, всё равно она стоит на моем пути к дому. Не застыть бы во дворе с этими сельскими реверансами. Иду навстречу женщине, сделала уже пару шагов, а та будто