Шарль.
Каким богам молиться, чтобы выбраться из этого снежного плена, из этого вывернутого наизнанку мира? Кажется, я уже начинаю грезить столь далёким Парижем и даже родовым замком! Я, герцог, мечтаю поесть, поспать и помыться. Кто бы мне сутки назад сказал, что я буду с умилением растирать телёнка? Еще и сосед этот на меня наорал. Я, видите ли, не так его растираю. Что дала, Эльза, тем и сушу. Нет, надо с особым усердием растирать пучком соломы. Ладно, растёр. Хотя молодую коровку было определённо жалко тереть грубым колким, даром, что ароматным сенным жгутом. Потом, стоило теленку всласть напиться из вымени молока, меня устыдили опять. В доме мужик, а дорожки не чищены. Стыд и позор! Ну-ну. Впрочем, сочтём за фитнес. А теперь я буду приставлен к печке, следить за готовящимся прямо в её недрах мясом. Нет, я ничего не имею против барбекю. Одна проблема, я понятия не имею, как его готовить в печи на углях. Но аромат, что пополз по дому через каких-то пару минут, заставил меня смириться со всеми тяготами деревенского быта. Да, дикий край, да тяжёлый и грязный быт. Одни коровьи слюни в моих волосах дорогого стоят. Но какая невероятно вкусная тут еда! Если мясо выйдет таким же дурманяще вкусным, как оно пахнет, я буду безмерно рад. Эльза сходила растопить баню. О чудо, я смогу вымыться. Надеюсь, по крайней мере, на это. А с самого утра в дом приедет какая-то дальняя родня хозяйки этого дома и поможет проследить за хозяйством. Что даст возможность Эльзе посетить со мной храм и даже поехать в Бордо. Идея, конечно, весьма наивная и во многом глупая. Но деду я отомщу с лихвой. И за снега, и за телёнка, и за то, что я снова всего лишь глупая кукла в его руках опытного кукловода. Надеюсь, этого хватит, чтобы не оказаться в столь глупом положении ещё хоть раз. Эльза Как всё удачно сложилось. До тёти я дозвонилась, она безумно обрадовалась, что всё прошло благополучно, и корова родила именно тёлочку. Та, оказывается, уж просватана дальней родне. Они её ждали, надеялись и будут теперь растить. Мне на смену приедет тётушкина родная сестра. Та охотно согласилась присмотреть и за домом, и за коровкой, и за всеми остальными носами в хозяйстве. Шарль неторопливо готовит шашлык в печи, я накрываю на стол. Скоро придёт сосед. Хороший мужик, как оказалось. А в моём детстве он был таким серьёзным, когда выходил за свои ворота из сада, правда, мы и не общались особо. Интересно, что за местную легенду он собирается поведать? Если всё так и дальше будет удачно складываться, то прямо завтра утром мы с Шарлем доберёмся до старого храма, оттуда на лыжах рванём к станции, а там и в Пермь на электричке. Он с кем-то при мне договорился о визе для меня. А значит, здравствуй, Бордо! Даже не верится. Вот и в дверь кто-то стучится. Пойду, открою. Сосед стоит на пороге. - Заждались, небось? А я не с пустыми руками. Вот, наливочку собственного производства прихватил к столу. - Шарль, переверните шашлык. - Как у вас строго. На "Вы"! - Шарль утверждает, что он аристократ и его семье принадлежит родовой замок где-то в Бордо. Как я могу ему тыкать. Я, не удержавшись, расхохоталась. Француз презрительно фыркнул где-то за печью. Хотя, может, зря я так. Может ему просто в нос попала печная зола. - А ты, значит, не веришь. Может, и зря. Шарль, Вы, стало быть, приехали снимать родовое проклятье вместо Вашего, кем он вам, пра-пра какой-нибудь? - Признаться, да. Как ни странно это звучит, но приехал я именно за этим. - Может, оно и хорошо. А я принёс Вам родовой медальон, чтобы вернуть. Он должен принадлежать Вам по праву вашего рода. Что же касается вины вашего предка. Тут тоже всё не так просто. Мясо готово? - Я был бы рад вашей консультации, дело в том, что я ещё ни разу не готовил мясо на открытом огне и, тем более, на углях. - Я сейчас посмотрю. Эльза, доставай блюдо и рюмки. Разговор будет долгий. Истории этой не один век. И ты, Эльза, в ней тоже замешана ненароком. Иконку достань, да поставь в углу. Всё мне спокойней, старому человеку. - Хм, даже так? - И свечу запали. У Аглаи она в верхнем ящике тумбы, той, что рядом с комодом. Да куда, вон за печкой. Я отдернула кружевные шторки, что скрывали стоящую на специальной полке в углу икону. Водрузила на стол старый кованый подсвечник ручной работы. Едва ли не единственное украшение старого дома. Мужчины достали готовый шашлык и разложили его по тарелкам. Хорошо, что я взяла с запасом и уже готовый. Всем хватит. Звякнул замысловатый графин, по рюмкам разлилась розоватая настойка. - С клюквой. Самое оно к мясцу-то. Ну, здрав будь, потомок клятого рода. И ты, ведьма! О, как! Не слабое начало для зимней сказки. Выпили. Настойка показалась не слишком-то крепкой, да и рюмочки у тёти меньше наперстка. Хрустальные, на тоненькой ножке, они напоминали посуду игрушечного сервиза, что по недосмотру водрузили на стол. Шашлык из печи! Ароматный и сочный, терпкий вкус дымных трав, мягкое нежное мясо. Шарль был сражён изысканным блюдом и ел, как нормальные люди, без ножа с вилкой. Неимоверное наслаждение. Поскорей бы еще удовлетворить разыгравшееся любопытство. Нам рано вставать, а я ещё хотела протопить баню себе и французу перед завтрашним путешествием. Наконец-то, мужчины наелись. Выпили по второму наперстку за телёнка и будущее молочное благоденствие отдельно взятой деревни и дома. - Ну, так что там с легендой? - Не терпится? Только, то не легенда, а быль. Что вы знаете про ведьм средневековой Европы? - Их сжигали на кострах инквизиции, - спешно отрапортовала я. - Этой ереси была подвержена почти вся Европа, но некоторые районы пострадали особенно сильно. - Молодцы. А теперь дружно переходим на ты, раз уж пришло время этой правде вырваться на свободу. Итак, жила-была юная девушка сказочной красоты где-то во Франции. Точное место нам не известно. На дворе стоял самый конец семнадцатого века. Костры ещё горели почем зря. На девушку донесли. Донесли, что называется, облыжно. Не виновата она была ни перед законом, ни перед церковью в наличии ведовского дара. По крайней мере, так считал сам герцог. Но красоту свою вместе с честью она дарить ему не хотела. А вот дар у неё действительно был. И дар страшный, тяжёлый, сильный. Многое она могла, многое делать не хотела. Чистая, светлая дева неимоверной красоты. Ускользнула она из лап святой церкви, сбежала, рванула в Россию. В пути ей везло. Дошла, добежала, скрылась. А что было в те года в России, кто помнит? Это тысяча шестисотые года примерно. Ещё не излёт века семнадцатого, но примерно его середина. - Бунты, Степан Разин. Точно не помню, если честно. - Если вкратце, то Россия полыхала. И попала наша красавица из огня, да в полымя. Хоть не костёр, уже ладно. Но и пристроиться как следует не сумела. Сибирь тогда уже была русской землёй. Шла золотодобыча. Уж за каким бесом занесло в эти края нашу девицу, мне неведомо. Но злость она держала на того герцога, а с ним и на всю французскую знать очень крепко. В Сибири она осела. Ну как осела, к кому-то должно быть прибилась. Лет ей уже было довольно много для незамужней девицы по меркам того времени. Должно быть, как тебе сейчас Эльза. - Ну, спасибо! - Я не о том. Ты представь, красивая, но из возраста невест уже почти вышла, бесприданница, чужачка, одно хорошо, знахарка. Вышла она тут замуж или ещё как, не знаю. В этой части легенды очень много домыслов, и мало достоверных фактов. А вот дальше наша легенда имеет уже куда более прочную почву под ногами. Есть письмо тех лет, и я сам рылся в местных церковных книгах о рождении детей, сопоставлял даты. Изучал историю рода Мари. Одно теперь известно точно, жила француженка долго и к концу тысяча семисотых родилась у неё внучка. Красавица, каких мало. В бабушку-ведьму и, что характерно, тоже с даром. Мон Анже! Так её потом будет звать твой предок, Шарль. Девицу назвали Марией. И росла она под строгим приглядом озлобленной на весь мир бабки. С лютой ненавистью в сердце ко всем представителям французской аристократии. Бабка расстаралась на славу. Да и было за что бабке ненавидеть французскую знать. У той самой бабушки наша Мари, мон Анже, научилась плести кружева дивной тонкой работы. Наследие с родины предк