, но приехал я именно за этим. - Может, оно и хорошо. А я принёс Вам родовой медальон, чтобы вернуть. Он должен принадлежать Вам по праву вашего рода. Что же касается вины вашего предка. Тут тоже всё не так просто. Мясо готово? - Я был бы рад вашей консультации, дело в том, что я ещё ни разу не готовил мясо на открытом огне и, тем более, на углях. - Я сейчас посмотрю. Эльза, доставай блюдо и рюмки. Разговор будет долгий. Истории этой не один век. И ты, Эльза, в ней тоже замешана ненароком. Иконку достань, да поставь в углу. Всё мне спокойней, старому человеку. - Хм, даже так? - И свечу запали. У Аглаи она в верхнем ящике тумбы, той, что рядом с комодом. Да куда, вон за печкой. Я отдернула кружевные шторки, что скрывали стоящую на специальной полке в углу икону. Водрузила на стол старый кованый подсвечник ручной работы. Едва ли не единственное украшение старого дома. Мужчины достали готовый шашлык и разложили его по тарелкам. Хорошо, что я взяла с запасом и уже готовый. Всем хватит. Звякнул замысловатый графин, по рюмкам разлилась розоватая настойка. - С клюквой. Самое оно к мясцу-то. Ну, здрав будь, потомок клятого рода. И ты, ведьма! О, как! Не слабое начало для зимней сказки. Выпили. Настойка показалась не слишком-то крепкой, да и рюмочки у тёти меньше наперстка. Хрустальные, на тоненькой ножке, они напоминали посуду игрушечного сервиза, что по недосмотру водрузили на стол. Шашлык из печи! Ароматный и сочный, терпкий вкус дымных трав, мягкое нежное мясо. Шарль был сражён изысканным блюдом и ел, как нормальные люди, без ножа с вилкой. Неимоверное наслаждение. Поскорей бы еще удовлетворить разыгравшееся любопытство. Нам рано вставать, а я ещё хотела протопить баню себе и французу перед завтрашним путешествием. Наконец-то, мужчины наелись. Выпили по второму наперстку за телёнка и будущее молочное благоденствие отдельно взятой деревни и дома. - Ну, так что там с легендой? - Не терпится? Только, то не легенда, а быль. Что вы знаете про ведьм средневековой Европы? - Их сжигали на кострах инквизиции, - спешно отрапортовала я. - Этой ереси была подвержена почти вся Европа, но некоторые районы пострадали особенно сильно. - Молодцы. А теперь дружно переходим на ты, раз уж пришло время этой правде вырваться на свободу. Итак, жила-была юная девушка сказочной красоты где-то во Франции. Точное место нам не известно. На дворе стоял самый конец семнадцатого века. Костры ещё горели почем зря. На девушку донесли. Донесли, что называется, облыжно. Не виновата она была ни перед законом, ни перед церковью в наличии ведовского дара. По крайней мере, так считал сам герцог. Но красоту свою вместе с честью она дарить ему не хотела. А вот дар у неё действительно был. И дар страшный, тяжёлый, сильный. Многое она могла, многое делать не хотела. Чистая, светлая дева неимоверной красоты. Ускользнула она из лап святой церкви, сбежала, рванула в Россию. В пути ей везло. Дошла, добежала, скрылась. А что было в те года в России, кто помнит? Это тысяча шестисотые года примерно. Ещё не излёт века семнадцатого, но примерно его середина. - Бунты, Степан Разин. Точно не помню, если честно. - Если вкратце, то Россия полыхала. И попала наша красавица из огня, да в полымя. Хоть не костёр, уже ладно. Но и пристроиться как следует не сумела. Сибирь тогда уже была русской землёй. Шла золотодобыча. Уж за каким бесом занесло в эти края нашу девицу, мне неведомо. Но злость она держала на того герцога, а с ним и на всю французскую знать очень крепко. В Сибири она осела. Ну как осела, к кому-то должно быть прибилась. Лет ей уже было довольно много для незамужней девицы по меркам того времени. Должно быть, как тебе сейчас Эльза. - Ну, спасибо! - Я не о том. Ты представь, красивая, но из возраста невест уже почти вышла, бесприданница, чужачка, одно хорошо, знахарка. Вышла она тут замуж или ещё как, не знаю. В этой части легенды очень много домыслов, и мало достоверных фактов. А вот дальше наша легенда имеет уже куда более прочную почву под ногами. Есть письмо тех лет, и я сам рылся в местных церковных книгах о рождении детей, сопоставлял даты. Изучал историю рода Мари. Одно теперь известно точно, жила француженка долго и к концу тысяча семисотых родилась у неё внучка. Красавица, каких мало. В бабушку-ведьму и, что характерно, тоже с даром. Мон Анже! Так её потом будет звать твой предок, Шарль. Девицу назвали Марией. И росла она под строгим приглядом озлобленной на весь мир бабки. С лютой ненавистью в сердце ко всем представителям французской аристократии. Бабка расстаралась на славу. Да и было за что бабке ненавидеть французскую знать. У той самой бабушки наша Мари, мон Анже, научилась плести кружева дивной тонкой работы. Наследие с родины предков. А потом морозной зимой года 1812 в избушку к этой Мари заглянул француз. Она пожалела, приютила, вылечила. Думала, что солдат. Откуда ж ей было знать, что это целый герцог заглянул к ней в избу? Как водится, она его полюбила. А как узнала, что перед ней герцог-француз, так хотела убить. Металась между ненавистью и любовью. Бегала в церковь, просила о вразумлении. Потом уж и вовсе поклялась извести. И извела бы, наверное. Так ли, иначе ли. Не знаю. Но вскорости Мария понесла под сердцем ребёночка от француза. И убить его уже не смогла. Побоялась накликать худую судьбу для ребёнка. Да и на шее француза был оберег от колдовства и порчи. Вот он, смотрите. Перед самым уходом в Бордо, он оставил его на память младенцу-бастарду. На стол опустился обычный кулон тёмного серебра в форме изящной капли. С одного боку на нём виднелся неясный вензель, не то морда льва с розой во рту, не то кот с зажатым клинком. У Шарля при виде реликвии загорелись глаза. Казалось, ещё чуть-чуть, и он его схватит, и спрячет как можно дальше. Нет, удержался. Сосед продолжил: - Француз ушёл и более не вернулся. Мари осталась одна с младенцем на руках. Травница, знахарка, кружевница, да ещё и с крепким малышом. Да, опорочена. Но в нашем краю это был не самый ужасный грех. Замуж её охотно взял вдовый мельник. Жили они в хорошем сытом достатке. Немногим позже она родила мельнику дочь. И сын её тоже рос в любви и ласке обоих родителей. Лишь потом, много лет спустя вспомнила она своего француза. Каждую ночь стал он ей сниться в одном и том же сне. Как уходит он из её дома, как она его проклинает. В завершение сна он каялся и качал головой. У Марии к тому времени были взрослыми внуки. Страшно ей стало от этих снов. Разбередили они душевную рану, уж давно позабытые слова, что были брошены в гневе. Она оставила сыну письмо. Дочери передала на словах, думала, та запомнит и передаст дальше. Но не случилось. А письмо сохранилось. Оно и сейчас у меня. В нем краткая история нашего рода. В нём дано наставление о том, как себя вести, если вернётся кто из потомков француза. Она закляла всех потомков француза вплоть до шестнадцатого колена, чтоб тот клятый род во век не прервался. Закляла в надежде на то, что хоть кто-то из вас сможет сюда вернуться, чтобы она смогла уйти. Пока проклятье не сброшено, и дух её где-то здесь бродит. Бродит и ждёт своего времени, чтобы освободиться. По женской линии все девочки её рода наследуют дар. Ты в их числе, Эльза. На поколение девочка рождается только одна, и только её дочь унаследует ведьмину силу. Все потомки сына француза передают от одного старшего сына к следующему кулон и наставление. Записанную историю рода. Девочки должны были и так всё помнить, но твоя бабка, Эльза… На ней всё прервалось. Комсомолка, красавица, лучшая ученица. Не стала она слушать старые сказки, и уж точно не готова была их передать. И мать твоя родилась такой же. А ты, вот вернулась только сейчас. Не малой же мне было тебе это всё рассказывать. Да и не знал, как подступиться. Бабка с матерью твои обсмеяли бы меня. - То есть Вы считаете меня ведьмой? А где тогда моя метла? - Не шути с этим. Твой дар, может, ещё и не проснулся. Но ты точно потомок тех ведьм. И дочка твоя тоже будет наследовать дар. -Не будет у меня никакой дочки. Я в баню и спать. Спасибо за всё. Но я, правда, не верю. Шарль? - Я бы тоже не верил. Ещё сутки назад. Но призрак я видел своими глазами... А ты, Эльза? - Мне показалось, что я кого-то видела, перед тем, как нашла тебя. Показалось! - В общем, всё что знал, я рассказал. Амулет вернул законному владельцу. Носи, Шарль, он по родовому праву твой. Дорогу в храм найдёте и без меня. Храни тебя бог и лесные духи, француз. И тебя, Эльза. Выйдете на рассвете. Как дойдете до первого холма на опушке, оставьте что-то съестное. Требу лесным духам, да попросите защиту в пути. Не смейтесь. Путь долгий. А зимой всякое тут бывает. Все хлопоты по дому, корове и прочим животным до приезда твоей родни, Эльза, я беру на себя. Не беспокойся. Ты дальше-то куда сама? - Шарль пригласил меня в гости. Так что обратно не ждите. - Мы сразу от храма возьмём путь на станцию или пару дней проведем у настоятеля. Я ещё не решил, если честно. Но сюда возвращаться я больше не буду. За родовой амулет я Вам очень признателен. И за то, что сумели его сохранить, и за то, что решили вернуть его моему роду. Как я могу вас отблагодарить? - Никак. Выполни наказ своего предка и на этом мы с вами сочтёмся. Мари не осталась тогда в убытке, после ухода твоего пра-. Он ей оставил самое дорогое, что было у него самого в то время - крепкого сына. А остальное - не нам судить. - И всё же? - Не поверишь, я имею всё, что мне нужно. И счастлив. Позвони мне из храма, как дело уладишь. На этом в