— Судя по всему с ним скоро будет все в порядке.
Марсель выслушала рассказ Майкла о Дарси и о больнице. Рассказывая, Майкл раздевался. Он положил запонки на резное деревянное блюдо, стоящее на комоде, бросил белье и рубашку в корзину для грязного белья. Марсель подумала, что вот так Майкл раздевался перед ней уже наверное тысячи раз, что за ними тянется бесконечное количество ночей, проведенных вместе.
— А Ханна? — спросила она.
Майкл лег на свою половину кровати.
— Разумеется, очень обеспокоена. Но довольно хорошо с этим справляется.
Марсель вдруг очень захотелось, чтобы Майкл обнял ее и развеял все возникшие сегодня подозрения. Но она знала, что этого не произойдет.
— Так что же произошло сегодня вечером?
Несколько секунд Майкл молчал.
— Мне очень жаль, — сказал он наконец. — Я прекрасно понимаю, как это должно было выглядеть. Но мы просто-напросто выпили по паре коктейлей и признались друг другу, что оба мы смертельно устали от выборов. Поэтому мы решили выйти в сад. Ну и там подурачились немного. Ты ведь знаешь, что представляет из себя Ханна.
— Очевидно, не до конца, — ответила Марсель.
Она была уверена, что слова Майкла — ложь. Она еще и еще раз прокручивала в голове все сказанное Майклом, пытаясь найти хоть небольшую крупицу правды, но ей это не удавалось, каждое слово было лишь ширмой, и ее никак нельзя было отодвинуть, чтобы посмотреть, что же за ней скрывается.
— Что значит «подурачились»? — продолжала допытываться Марсель. Она никогда раньше не слышала, чтобы Майкл употреблял это слово. Может, именно поэтому слова звучали фальшиво, как будто это не Майкл произносил их.
— Я поцеловал ее. Чисто по-дружески, ну, может быть, чуть-чуть игриво. Такое иногда случается между старыми друзьями.
— Да, действительно?
Майкл нашел руку Марсель и сжал ее.
— Да, бывает, — сказал он. — Мне очень жаль, что это так тебя расстроило.
Марсель понимала, что больше из Майкла ничего не вытянешь. И в каком-то смысле ей стало легче на душе. Все равно ничего не оставалось, как принять объяснения Майкла, и это был самый простой выход, позволявший отбросить в сторону все тревоги и сом нения. Да, такое действительно случается. Между людьми их возраста, долгие годы прожившими бок о бок. Она уже знала об этом от Джимми Роуза.
Майкл убрал руку и начал устраиваться поудобнее, собираясь заснуть.
— Я устал, — сказал он. — И завтра у меня тяжелый день. А у тебя?
— То же самое.
Марсель закрыла глаза, и супруги подвинулись ближе друг к другу, думая каждый о своем.
Нина лежала на боку и внимательно рассматривала голую спину Барни.
Он сидел на краю кровати и разговаривал по телефону с больницей. Она закрыла, а затем опять открыла глаза. Все те же смятые простыни и массивный силуэт Барни на краю постели. Нина изучала шею Барни. Она попыталась представить себе его череп под волосами и кожей. Лица Барни видно не было, но он задавал вопросы голосом взволнованного мальчишки, противореча тому, что видели перед собой глаза Нины.
Барни положил трубку и обернулся к Нине.
— Состояние стабильное, сердце подключено к приборам, — сообщил он. — Сейчас отец спит.
— Что ж, это хорошие новости.
— Можно я позвоню Ханне?
— Конечно. Только не говори ей, откуда ты звонишь, хорошо?
— Ладно, если тебе этого не хочется.
Барни снова набрал номер и его почти мгновенно соединили с Ханной. «Та, наверное, ждала у телефона», — подумала Нина. Она повернулась на спину и стала думать о том, что произошло сегодня утром, стараясь отвлечься от разговора Барни с мачехой.
Итак, они с Барни вместе поднялись наверх, и там, в тишине полутемной комнаты с закрытыми ставнями, Барни не казался больше ни усталым ребенком, ни возбужденным мужчиной — он был просто самим собой. Барни поцеловал Нину и расстегнул ее халат. Нина молча смотрела, как Барни разглядывает ее тело. Затем Барни коснулся ее руки.
— Замерзнешь, — сказал он.
Барни поднял одеяло, и Нина скользнула под него, чувствуя приятное тепло. Барни снял с себя костюм, который одел на вечеринку к Фростам уже тысячу лет назад, как казалось ему теперь, и лег рядом с Ниной. Нина протянула к нему руки.
— Ты разрешишь мне? — спросил Барни. Сейчас он напоминал вежливого мальчика, который просит у хозяйки кусочек торта на какой-нибудь вечеринке для подростков. Нина рассмеялась.
— Что ж, пожалуй, раз мы зашли уже так далеко.