Индар тут же, усмехнувшись, напомнил себе: то окружение, которое он выбрал по необходимости – или жизнь для него выбрала, не может позволить себе умиротворённости. Всегда жёсткость, всегда злая решительность. Неизвестно, как в другом мире, но в его без всегдашней сосредоточенности не выжить.
Ждать было тяжело, особенно если учесть, что под ногами дрожала поверхность замкового пола, а стена, к которой он вынужденно прислонился, мелко подрагивала.
- Ты наложила на кресло заклинание? – прошептал он.
- Да. Не торопись. Ещё немного – и она закроет глаза.
Снова воцарилась странная тишина – тишина, стынущая холодом тесного помещения внутри громадного замка, вибрирующего от страшной силы, вырывающейся из-под всех стен… Карина закрыла глаза. Наверное, она почувствовала, что засыпает, и попыталась совладать со своим состоянием. Но дрёма повелительно огрузила её веки, и женщина с каждым разом всё меньше сопротивлялась внезапно нахлынувшей сонливости.
Он чуть не подпрыгнул, когда рукава его рубахи коснулась старческая ладонь.
- Она! – выдохнула старуха. – Она!
Он снова всмотрелся в лицо задремавшей Карины.
Сначала не увидел никаких изменений. А потом замер, как-то сторонне ловя себя на подспудном разочаровании.
Мягкие черты женского лица на глазах твердели, становились жёсткими. Карина больше не сидела, расслабленно привалившись к высокой спинке кресла, а села, выпрямив спину и расправив плечи – королевой. Недавно чуть улыбающийся, сейчас её рот был непреклонно сжат. Показалось, даже не слишком длинные тёмно-русые волосы, закудрявившиеся, высыхая после ливня, зрительно выросли и чуть посветлели…
Индар с трудом расслышал взывающий шёпот старой Оркены, больше похожий на едва различимый шелест:
- Открой глаза… Открой глаза!
И, будто повинуясь заклинающему шёпоту ведьмы, Карина открыла глаза.
Индар облизал губы, не понимая, что чувствует – радость или досаду.
Отражение в последнем, предназначенном для спрятанных зрителей зеркале, даже предугаданное, поражало: неподвижные глаза, ни на чём не сфокусированные, полыхали сумеречной зеленью, как вспыхивают листья деревьев в ночную грозу в мгновения молний, режущих темноту.
Небесный почувствовал движение воздуха в тайной каморке: старая Оркена взглянула на него. Он тоже повернул к ней, невидимой, голову и утвердительно кивнул.
Она закрыла своё потайное окошечко. Он – своё.
- Что будем делать? – задумчиво спросила Оркена в темноте.
- Ты предлагаешь полностью разбудить её? – уточнил Индар.
- Нет. Не предлагаю. Я в растерянности. Не знаю, что делать. Я поняла, что предсказание пифии свершилось. Но… это опасно. Я… Я…
- Ты боишься её, - закончил заикание старухи небесный.
- Да, и не скрываю этого, - с вызовом ответила Оркена.
- Если пифия предсказала, что это свершится, пусть всё идёт своим чередом, - высказал небесный. – Для неё это будет безболезненно.
- А для нас? – Нарочито выраженный в голосе Оркены сарказм едва был уловим под отчётливым страхом. – И ещё… Индар, а если она не вернётся полностью к самому страшному мгновению в эти несколько дней?
- Ты боишься даже называть вещи своими именами, - нехотя ухмыльнулся небесный, а потом пожал плечами, зная, что этот жест старуха не увидит, но услышит, будучи такой же чувствительной, как он. – Если она не успеет, значит, мне придётся драться в одиночку. Принцессу и твою новую ученицу не стоит брать в расчёт. Они умрут в первые же мгновения боя.
Старуха молчала. Он ощущал её колебания и, к собственному сожалению, понимал, почему она сомневается – и в чём. Если он проиграет схватку, если магические заградительные сторожа на границах замкового поместья не выдержат напора разбушевавшейся магии, грязная, разрушительная сила хлынет по землям людей, сжигая всё на своём пути и оставляя за собой разруху и земли, непригодные для жизни.
- А может… - нерешительно начала Оркена. – Может, нам попробовать…
- Она будет убивать, - напомнил Индар, сразу догадавшись, что она имеет в виду.