Время проходит, а состояние Рика все также ухудшается. Точнее, ухудшилось окончательно. Целый месяц зараза пожирала мальчика изнутри, высасывая всю энергию до такой степени, что подросток все-таки слег в больницу. А для Ника это известие было как «поездка к бабушке надолго».
По крайней мере, слепец так думал до недавнего времени.
И вот, весь в трубках от аппаратов и в больничной койке, Рик бессмысленно уперся взглядом своих ангельски, но со временем тускло-голубых глаз. Его грудь вздымалась нечасто, слабо и одновременно дыхание казалось спокойным. Больничная рубашка больших размеров придавала ещё большей жалости к ребенку, также как и болезненные затемнения под большими глазами. Солнце освещало профиль мальчика, облегая своими теплыми лучами.
Но тут умиротворенная обстановка прервалась, и двери палаты распахнулись. Рик слабо перевернул голову на подушке и также безвольно улыбнулся.
– Э-э-й, Ники, – охрипшим голосом протянул подросток, – Дружище, рад тебя видеть.
Ник стоял в проходе, пытаясь отдышаться. На его плечах висел белых длинных халат, подол которого волочился по полу. Волосы подростка прилипли к влажной шее и лбу от пота, а глаза сверлили окно. Ник, видимо, думал, что койка его друга находилась именно там. Ткань джинсов на коленях слегка порвалась и испачкалась: признак того, что слепец несколько раз падал пока бежал до больницы.
– Почему ты мне не сказал? – отдышавшись, произнес Ник и сделал несколько осторожных шагов к койке, – Сколько месяцев прошло? Три, четыре? Сколько ты знал и не говорил мне?
– Не ворчи, – буркнул Рик, – Я не хотел, чтобы ты беспокоился.
– Ох, у тебя очень хорошо получилось! – воскликнул Ник. Он сделал ещё два шага, но в конце концов запнувшись, полетел к койке. Однако слепец успел упереться руками в металлические ручки кровати, – Сколько тебе осталось?
– Неделя. Может быть, больше, – слабо пожал плечами Рик, – Времени завались. Но я попрошу о кое-чем ещё.
– Как бы не хотелось поддаваться чувствам, но я сделаю все, о чем попросишь.
– Улыбнись, – Рик болезненно закашлялся, – Улыбнись по-настоящему.
– Рик, ты умираешь! – истерично воскликнул Ник, сжав ручки койки, – Как я могу в этот момент улыбаться?!
– Ради меня, пожалуйста, – все ещё с нежностью смотрел на друга Рик, – Это самое простое, что я могу попросить у тебя. Тебе ведь лучше?
– Мне… – брюнет замялся, – Да… Да, мне лучше, но… Но, Рик, ты умираешь!
– И что?
– В плане «и что»? Рик, это не простуда какая-нибудь!
– Но я же не умираю прямо сейчас в эту минуту, – Рик безразлично хмыкнул, – Так что давай, я жду.
Глаза Ника защипали выступающие слезы. Он не хотел вот так впервые расплакаться перед лучшим другом, но эмоции взяли вверх. Но слепец улыбнулся. Слезы стекали по щеками и скапливались на подбородке и капали на постель. А Ник улыбался, и улыбка его дрожала.
Эпилог.
– …так значит, вы, Ник, для своих книг используете погибшего лучшего друга? – журналистка изумленно приподняла брови, – Так почему именно он?
Уголки губ мужчины чуть поднялись. Прошло двадцать семь лет, Ник вырос, научился писать книги и обзавелся популярностью. В черноте темных волос уже виднеются седые волоски, возраст оставил свой след в виде выступивших морщин, а глаза отныне всегда прикрыты солнечными очками. Но он не забыл. Он с тем же трепетом вспоминает теплые моменты молодости и по сей день носит кличку «чудак». Ника это ничуть не смущает.
– Потому что благодаря Рику я стал таким, встал на ноги и не гнию в доме для инвалидов, – Ник приспустил очки на переносицу, – Возможно, только благодаря ему я жив.
Конец