- Torquem твой организм не принял, - почему-то шепотом сказал старичок и подмигнул.
- Кто вы? И почему я вас понимаю? - хотела спросить, как такое возможно без прикосновения, но решила не раскрывать свои способности первому встречному.
- Я дядюшка Чен, лекарь. А как твое имя? - все с той же располагающей улыбкой проговорил старик. Но я ему не верила, и не только ему, а вообще никому в этом мире. - У тебя на шее амулет, он помогает понимать наш язык.
- Меня зовут Элен. И все же непонятно, как этот амулет работает, - пробормотала я больше для себя. - Если он влияет на меня, то, как мою речь понимаете вы?
- Я не господин, на «вы» меня называть не надо. Я такой же раб, как и ты, - как душевнобольной пояснил мне лекарь, выуживая из саквояжа, как я его сразу не заметила, пузырек с темной жидкостью. - Выпей, девонька. У тебя женские дни давно были?
- Э, вы старше, я не могу говорить вам «ты», - замялась я. Вот понимаю, что он вроде как доктор, но все равно неприятно, когда такие вопросы задает мужчина. - Зачем вам это? И что в пузырьке?
Пить незнакомое лекарство я не собиралась, с другой стороны, чтобы убить меня, не обязательно прибегать к яду.
- Это чтобы ты не понесла от вампира, - все с той же улыбочкой, которая мне стала казаться издевательской, произнес лекарь. - Полукровок никто не жалует, ни люди, ни вампиры. Владыка очень строго следит за рабынями, если кто-то из них беременеет от вампира, то ее убивают еще до рождения ребенка. Если женские дни у тебя были недавно, надо выпить пузырек целиком, если скоро начнутся, то достаточно пары глотков.
- Но вампирам же нужна кровь, когда они этим занимаются, - растерянно проговорила я, вцепляясь в бутылочку. Меня уже не волновало, что в ней, пусть хоть яд, главное, чтобы никакой беременности от этих упырей. - А моя кровь вампирам не по вкусу. Так, может, ну... я не удостоюсь внимания Владыки?
- Для хозяев кровь и соитие процесс неразделимый, это так. Но кто сказал, что для этого подходит только один партнер? - в глазах лекаря мелькнуло сочувствие. - Владыка никогда не делит ложе только с одной рабыней... Так что пей, девонька, пей. Ведь если не сам, так подарит кому-нибудь, внешность у тебя необычная для наших мест, да и новое всегда притягательно.
Я открыла подрагивающими руками пузырек и выпила все, что в нем было, даже не ощутив вкуса. Можно сколько угодно верить, что все обойдется и Рен успеет меня спасти, или Владыка окажется порядочным мужчиной, который не опустится до насилия, но что-то с каждой минутой надежда на благополучный исход таяла. Да и жив ли Рен? А Эл? Кто знает, сколько сообщников было у Марока? Вдруг они уже убили моего дракона? Сердце сжалось. Как бы я себя ни пыталась убедить, что ничего не испытываю к Рену, но душу не обмануть, она тянется к этому несносному и эгоистичному дракону. И от мысли, что он, возможно, мертв, становится одиноко и тоскливо. Хотелось плакать, но слез не было. Лекарь проверил у меня пульс, заглянул в зрачки, покивал и позвал служанок.
- Девушку вымыть, переодеть и доставить в спальню Владыки, - распорядился дедок, может, он и раб, но прислуга его побаивалась. Две азиаточки подбежали ко мне и помогли подняться. Меня обуяла апатия, поэтому я даже не сопротивлялась, когда они меня под руки повели в ванную комнату. Мысли плыли все медленнее, наводя на подозрение, что в бутылке было не только противозачаточное средство, но и успокоительное. А может, это просто индивидуальная реакция моего организма? Поэтому меня совершенно не волновали все те процедуры, которые должны были сделать меня еще красивее, по мнению рабынь Владыки. Я как бы со стороны наблюдала за тем, как с моего тела удаляют все волосы, оставляя их только на голове. И то девушки долго совещались, подстригать меня или нет, одна даже куда-то бегала, видимо, узнавать чье-то мнение. Вернулась запуганная и озадаченная, потом тихо прошептала своей напарнице, что Владыка пообещал убить любого, если длина моих волос уменьшится хотя бы на дюйм.
Мне бы радоваться, но эмоции куда-то ушли, оставляя холодное равнодушие. Потом были всяческие маски, обертывания для тела и волос, душ, различные душистые масла и даже макияж. Напоследок на меня надели какую-то откровенную до неприличия полупрозрачную тряпку и под руки повели на заклание Владыке. Тот уже ждал и, несмотря на кажущееся спокойствие, от него исходило раздражение.
- Что это?! - холодно спросил он у девушек, с легкой гримасой брезгливости беря меня за подбородок. - Я вас спрашиваю, во что вы превратили мою ludibrio? Умыть, рабскую тряпку снять. Лекаря ко мне.
Девушки, заикаясь, начали оправдываться, одна даже бросилась выполнять приказание и стягивать с меня ту самую тряпку, которая особо ничего и не прикрывала. Вторая куда-то убежала, или за новой одеждой, или за водой и мылом. На какое-то время я осталась наедине с Владыкой. Он с равнодушным видом разглядывал мое обнаженное тело, я же на это никак не реагировала. В голове вяло ворочались мысли, ничего не хотелось и ничто не волновало, что меня вполне устраивало.