Дроид подлетел к нам и завис, сканируя бортовой номер и внешний код устройства. Звуки его двигателей стали тише, когда он занял позицию прямо перед нами, словно ожидая нашего движения.
—Время, — выкрикнул я и закрыл глаза, чтобы больше сосредоточится над своим первым “всплеском”.
Этим термином снабдил нас Гера. Суть всплеска заключалась в том, что я выполнял как бы с теоретической точки зрения стандартное нейронное соединение, но вот относительно практики — это был нонсенс. Я не осуществлял соединение с нужными мне объектами, причем даже не заикаюсь о нейронном ленто-шлейфе, косе или беспроводному сгенерированному протоколу. Мне тупо надо было активировать нейронный импульс своего сознания во второй прослойке Амикона, минуя первый слой. Мира, который теоретически должен был стать частью этого соединения, оставался за гранью понимания, словно бы был вырван из реальности, не имел четких границ и правил.
Я должен был включить его как элемент своей памяти, воссоздавая образ на основе фрагментарных данных, которые с трудом удалось зафиксировать в этом цифровом пространстве. Все слишком абстрактно, слишком зыбко. Само подключение было чем-то вроде взлома — я не использовал стандартные интерфейсы, и единственным помощником в этом деле был фрэйм. В моём случае Барбара, которая вообще только начала осваивать многопоточность нейронных соединений. Короче, она одна, на чью помощь я мог рассчитывать. Её задача заключалась в том, чтобы стать моим "стартером" в многослойной структуре Амикона. Тем ускорителем, который мгновенно давал мне преимущество в преодолении незримого барьера.
И должен сказать, не питая иллюзий в существенной от неё помощи в этом деле, я был приятно удивлен. Ощутив чьё-то присутствие рядом, я осознал, что меня как с батута подбросило вверх, разорвав прямо передо мной пелену второго слоя. Разрыв был маленький, несколько микронов, но для меня этого было достаточно. С небольшим усилием я протиснулся внутрь и серо-фиолетовый слой сменился на светло-бирюзовый.
Мгновенная радость сменилась на недопонимание. Всё, я перестал чувствовать то свечение фрэйма, которое ощущал в самом начале. Она не смогла преодолеть барьер понял я заглянув вниз. Яркий золотистый сгусток настойчиво бился о барьер, не имея возможности последовать за мной. Это плохо, понял я. Выбираться обратно придётся опять вылезая из шкуры вон. Но в этот же момент и возник новый вопрос: а возвращаться обратно мне самому, или нужно будет помочь Барбаре?
Ладно, оставим это на потом. Нужно решать проблемы по мере их поступления. В данный момент у меня другой приоритет. Сфокусировавшись на бирюзовом слое, попытался найти в нём что-то, что могло бы служить отправной точкой. Не получалось. Всё вокруг было пусто, как будто пространство здесь не имело формы, а лишь голая информация, которая ещё не успела стать чем-то осмысленным.
Стоп! Этого не может быть. Я уже имел опыт проникновения в четвёртый слой, и сомневаюсь, что второй слой может быть пустым. Возможно, я просто не правильно смотрю на вещи в целом.
Я начал размыто сканировать пространство, как бы выводя сетку из гипотетических точек, соединяя их между собой, чтобы увидеть целостную картину. Мой взгляд постепенно цеплялся за какие-то едва заметные, фрагментированные структуры. В какой-то момент одно из таких пятен начало принимать форму — сначала неясную, как полутон, а затем чёткую и осмысленную.
Это был он. Всё, что мне нужно было — сосредоточиться и сделать шаг.
—Давай, — прошептал я, как будто обращаясь не к себе, а к этому пространству. Мой ментальный «шаг» привёл к тому, что слой стал вдруг «дышать», и вот уже передо мной проступали очертания гораздо более плотные, чем то, что я видел раньше.
Это был не просто слой данных. Это был его элемент — тот самый, за которым я сюда и проникал.
Я знал, что ещё не прошёл через все барьеры, но теперь, наконец, понимал, как двигаться дальше. С каждым шагом мне предстояло распознавать новые структуры, и каждый из них был шагом к завершению всего процесса.
Внутри меня, как сдавленный воздух, начал раскрываться новый поток энергии — с самого краю второго слоя я чувствовал, как всё постепенно налаживается. Однако, как ни крути, я знал, что моё дальнейшее продвижение связано не только с моими силами, но и с тем, смогу ли я правильно определять точки соприкосновения с физическими отголосками цельного мира, в котором осталось моё тело.
С каждым моментом я всё больше ощущал эту связь, как будто мои ощущения делались всё более размазанными, как густой туман, проникающий в каждый уголок моего сознания. Где-то там, за пределами этих слоёв, оставался тот невидимый барьер, который отделял мою реальность от мира физического. Я должен был ощущать его, понимать, когда я нахожусь на грани того, чтобы сорваться и вернуть свои импульсы в мир, где меня ещё можно было назвать человеком.