—Да чтобы ты сдох в выгребной яме! — нарушил всю идиллию грубый голос конюха.
—Ну началось, — вслух выругался я, высунув голову из окна. Опираясь локтями на подоконник, я попытался рассмотреть, что у них там внизу случилось.
—Да кто тебя, безрукого, так коней запрягать в карету учил? Вошь ты надутая! — продолжал драть горло лысый дядька на молодого подручного. — Где это видано, чтобы тяплые тяги к лошадям накрест клали, да ещё и поперёк водола? Скотину извести хочешь? Дурак безбожный. Как такой ирод бестолковый вообще из утробы матери на свет появился?
—А ты мамку его не трожь, пьяница беспросветный! — за паренька вступилась старшая прачка Талана. — Она знаешь какая женщина? Да такой как ты ей и в подмётки не годится! Такой швеи во всей округе за сто верст не сыскать. Десяток таких, как ты, и пальца на её руке не стоят.
—Ой да, видел я таких швей на одном срамном месте… — продолжал лысый, но дальше слушать было неинтересно.
Громко зевнув, я махнул на них рукой. Продолжение этих обменов любезностями я знал наперёд. Таким было моё каждое утро. Без этих личностных перепалок во внутреннем дворе форта не проходит и дня. Обычное явление. Подобное поведение своих сенчих я не пресекал. Людям нужно выпускать пар. Это нормально. Да и откровенно сказать, я уже к этому привык. Тишина меня раздражала. А так, звуки жизни во всех её проявлениях.
После плотного завтрака выдвинулись в дорогу. В сопровождение взял два отряда легко вооруженных всадников. Мои люди были проверенные, в их профессиональных навыках я не сомневался.
Айк сиял от счастья. Он отчего-то полагал, что настало его время в очередной раз проявить себя. Я же его радости не разделял. Мне совершенно не хотелось искать приключений на свою пятую точку. Буду надеяться, что дорога не принесет неприятностей.
За шесть часов дороги я изрядно утомился. Скука и летний жаркий день — тут без шансов. Первая половина пути ещё была сносной, пока ехали по центральному тракту. Но как только съехали на просёлочные дороги, все прелести ухабов и кочек я познал на себе сполна. Дурно становилось от одной мысли, что то же самое меня ожидает на обратном пути.
Добрались без приключений. Хотя, должен признаться, шансы влипнуть в неприятности были. Слава всем богам, дорожные бандиты решили, что мы слишком опасная мишень для разбоя, и не рискнули напасть.
По сути, для них мы действительно не представляли интереса: одна прогулочная карета и две дюжины вооружённых мужей на лошадях. Это не торговый караван, с которого можно было бы поживиться в случае успеха. За просто так никто не хотел умирать.
Река, неширокая, но стремительная, делила два села с простыми названиями: Правый Ёл и Левый Ёл. Вода искрилась под ярким солнцем, словно поддразнивая меня своей прохладой. Эти земли теперь числились за мной — так гласили документы из Центрального Управления Землинария. Оставалось только убедить местных жителей признать это.
Места здесь были дикие и оторванные от привычной цивилизации. Даже дороги, если их можно так назвать, скорее напоминали тропы для скота, чем путь для карет. Лесной массив и равнины, словно заслон, ограждали здешний люд от внешнего мира. И это чувствовалось во всём: от суровых взглядов, которыми провожали чужаков, до крепко сжатых палец у рукоятей ножей.
Сложно сказать, что ожидало меня впереди. Я был готов к любому приёму — от молчаливого неприятия до прямого конфликта. Зато ясно одно: здешние законы писаны не на бумаге, а на коре деревьев и в сердцах жителей. И мне придётся эти законы либо уважать, либо переписать по-своему.
***
—Так кто ты говоришь такой, господин любезный? – без доли уважения в голосе сквозь зубы сплюнула слова в мою сторону отвратная старуха, разодетая в бог весть что.
От подобного приёма меня чуть наизнанку не вывернуло. Нет, я знал, что разговор предстоит не из приятных, но такого откровенного хамства не ожидал. Того и гляди, сейчас ушлый грамотей из толпы выскочит и в лицо мне ведро помоев выльет.
—А ты с первого раза не расслышала, или со слухом у тебя туго? – не стал я идти на попятную, прекрасно понимая, с кем приходится иметь дело.
Бабка в медвежьей шубе на голое тело и меховой шапке на голове громко высморкалась в нашу сторону и повернувшись к собравшейся толпе ехидно стала кривляться, коверкая мои слова,