И тут я заметил нечто новое. То, чего раньше не было при погружении. У меня появился инструмент захвата. На первый взгляд незаметные, но вполне ощутимые щупальца. Они дрожали, словно ещё не привыкли к своему существованию. И от них тянуло безжизненным холодом. Гера. Это он. Это его прямая помощь. Мне нужно было не только осознать это и принять, но и научиться пользоваться этим инструментом.
Что ж, время для практики. Методом проб и ошибок, как всегда. Помощь ИИ останется на уровне подсказок, но жаловаться некогда. Попробуем.
И только я начал собирать себя из фрагментов, как слева полыхнула яркая вспышка. Неприятная боль и жжение пронзили меня. Сначала я даже не понял, как такое возможно в нейронной сети. До этого я мог ощущать дистанцию, прикосновение объектов, их форму — но боль? Это было впервые. К тому же я никак не мог приспособиться к множеству потоков поступающей информации. Чем больше я собирал частиц «себя» в единое целое, тем сильнее сознание дробилось на части, вызывая резонанс. И ещё эта пульсация, которую нельзя было игнорировать. Она отдавала болью с каждым шагом.
Шесть фрагментов. Пять. Моё сознание разрывало на части. Будто я при пятикратной перегрузке без воздушного барьера прорывался сквозь слои атмосферы. Я уже не видел ничего и не мог понять, где остальные части. Честно говоря, мне было наплевать. Я попал в ловушку, из которой не мог выбраться.
Не знаю, сколько времени я сопротивлялся. Это была вечность, пока я наконец не прорвался сквозь слой. И вдруг ощутил себя в золотом тумане, который словно подарил глоток свежего воздуха. Я больше не был собой. Я превратился в облако. Наконец пришла тишина, я застыл в этом неведомом пространстве.
Но отдохнуть не получилось. Вспышки боли, как регулярные удары молота, начали терзать меня. Ни секунды передышки. Злость заполнила меня до краёв. Сгенерировав визуальную составляющую, я очутился в эпицентре событий.
Восемь штурмовых Гедаров без остановки атаковали левый фланг. Мои шесть Амниумов стояли как оловянные болваны, впитывая урон от штурмовых орудий 2Т234. Все шесть на грани уничтожения. Бронепластины сорваны с мясом, корпуса изуродованы. У некоторых критические повреждения двигательных функций. Секунды отделяли их от полного краха.
С таким положением дел я не желал мириться.
Мгновенно вычислив расстояние до цели, я отправил в атаку шесть нетронутых Амниумов с правого фланга. Их единственным оружием оставались плазменные резаки — достаточно мощные против тяжёлой брони врага, но эффективные лишь в ближнем бою. Чтобы компенсировать этот недостаток, пришлось перебросить большую часть нагрузки реакторов на фасетчатую экранированную защиту.
Вероятность перегорания аулитовых стержней реакторов была пугающе высокой, особенно для не разогнанных систем, но другого выбора не было. Приблизиться к Гедарам по-другому не получится.
Жаль, что не удалось воспользоваться оружейными модулями 1С234, которые мы уничтожили ранее. Они могли бы кардинально изменить ход боя. Но Программа Центрального Мониторинга (ПЦМ) намертво заблокировала их. Этот инструмент Департамента Локализации Угроз использовал многослойный переменный код, практически невозможный для взлома в боевых условиях.
Ещё одну проблему создавала несовместимость оружейных протоколов Империи и Конфедерации. Это была старая и безупречно работающая система, которая служила гарантией того, что враг не сможет использовать захваченное оружие.
Выстроив Амниумы в обратный треугольник, я приказал первым трём шагоходам прикрывать защитным полем троицу сзади. Вся мощь их реакторов ушла на фасетчатую броню. Гедары пытались пробить брешь своими штурмовыми орудиями, но безуспешно.
Не теряя времени, я подтянул оставшиеся машины на левом фланге. Моей целью было не просто задавить противника числом, а лишить его манёвра. Когда я перекрыл выход двумя Амниумами, Гедары оказались прижаты к стене. Теперь у них не было шансов: в ближнем бою 2Т234 уступали боевым мехам, что не удивительно.
Плазменные резаки вспыхнули, разрезая корпуса штурмовых Гедаров. Спустя несколько секунд три боевых андроида были уничтожены. Оставшаяся пятёрка, воспользовавшись своими размерами, протиснулась между корпусами Амниумов, уничтожив одного из них и зашла в тыл. Они выстроились в боевой пятиугольник и замерли. Теперь штурмовики оказались в центри плотного кольца моих машин.
Я сразу понял, что происходит: ПЦМ не торопилась, изучая тактику и стиль ведения боя. Система анализировала мои действия, просчитывала тактику и вносила коррективы. Этот бой для неё был всего лишь пробной партией. Разведка боем. А у меня не было времени играть по её правилам. Я знал: у неё ещё есть резервы. Остатки групп, несколько десятков 1С234 и, возможно, мобилизованные спасательные машины.