Дэйзи взяла в руки фотографию двух девочек и стала пристально изучать ее. Мама права, они очень похожи. И видимо семья Эллен была бедной, потому что платья девочек выглядели сильно поношенными.
Потом она вскрыла более тонкий конверт. В нем оказались письмо от матери, датированное апрелем этого года, и чек на шесть тысяч фунтов.
«Дорогая Дэйзи, — прочитала она. — Я всегда любила оставлять за собой последнее слово, правда? И вот, пока я сижу и пишу это письмо, собираясь положить его в коробку вместе с остальными памятными вещами, я искренне надеюсь, что врачи ошиблись в диагнозе и что через несколько лет мы с тобой вместе переберем содержимое коробки и посмеемся над ним.
Но если я не смогу заняться этим вместе с тобой, я надеюсь, что ты найдешь здесь утешение, потому что я собирала все это с большой любовью, а мои заметки, которые сейчас приводят меня в некоторое замешательство, на самом деле продемонстрируют, что я чувствовала в то время.
Ни одного ребенка не любили больше, чем тебя. Та огромная радость, которую мы испытали с твоим отцом, когда тебя отдали нам, все еще заставляет меня чувствовать комок в горле — даже теперь, когда прошло столько лет. Наверняка эта радость и помогла мне зачать близнецов пять лет спустя, хотя нас убеждали, что это невозможно.
Ты наполнила нашу жизнь счастьем после стольких лет горьких разочарований, и мы всегда гордились тобой. Оставайся рядом с близнецами, потому что проведенные вместе детские годы связывают людей почти так же крепко, как кровные узы. Я желаю тебе столько же радости и счастья, сколько было у меня, а печалит меня только то, что меня не будет рядом, чтобы увидеть моих внуков. Чек, который я прилагаю, это часть денег, оставленных мне моим отцом. Он тоже умер, не увидев внуков, о которых мечтал, и я выполнила свой долг, сохранив их для тебя, Люси и Тома. Поэтому трать их с умом, дорогая моя. Последнее «прости» не предполагает нравоучений, в прошлом ты и без того получила их достаточно. Поэтому сейчас я могу сказать только то, что люблю тебя и что буду присматривать за тобой и всячески оберегать тебя.
С любовью, Мама».
Дэйзи перечитала письмо триады, плача навзрыд. Это было так похоже на Лорну — предвидеть все настолько, чтобы оставить именно те строки, за которые Дэйзи могла бы ухватиться, найти в них опору. А ведь в то время, когда она писала письмо и запечатывала конверт, ей, должно быть, было очень страшно за себя.
Какой же невероятно мужественной и достойной всяческого уважения женщиной она была; полной сострадания к другим людям и наделенной неукротимым духом. Имея перед глазами пример такой твердости и великодушия, Дэйзи сознавала, что теперь она просто обязана привести свою собственную душу в порядок и оправдать веру матери в себя.
Немного позднее она снова вернулась к фотографии, где были запечатлены две маленькие девочки. Эллен на ней было около восьми, а ее сводной сестре — шесть лет. Они стояли поддеревом, обняв друг друга и улыбаясь. Слой эмульсии потрескался от старости, и весь вид снимка позволял предположить, что Эллен держала его у себя долгое время, прежде чем послать матери. Зачем?
Некоторое время Дэйзи напряженно размышляла об этом. Большинство людей послали бы фотографию, демонстрирующую их в самом выгодном свете, особенно если бы они находились в положении Эллен. Выходит, этот снимок был для нее чем-то важен. Но чем?