Насколько Эллен знала, до того дня Брайан никогда не встречался с ее отцом, и разыгравшаяся сцена насилия должна была просто потрясти его.
— Так ты считаешь, что она хочет сыграть на сочувствии своих братьев и сестер в этом деле?
— Я думаю, она уже объявила им, что я — мерзавец и законченный неудачник, — он смущенно улыбнулся. — Теперь они получили доказательства, а возможно, поверят и тому, что я представляю опасность для Джози. Кто-нибудь из них просто обязан будет взять ее к себе.
Эллен сразу же поняла, что он имеет в виду, и пришла в ярость. Это настоящая подлость — намекать на приставания к дочери, чтобы получить то, чего тебе хочется.
Любые сплетни взрослых об отце Эллен всегда пропускала мимо ушей, но в данном случае ее волновало, как это скажется на Джози. Если родственнички начнут суетиться вокруг нее, покупать ей новую одежду и делать подарки, сестра может и в самом деле убедить себя, что обвинения, которые выдвигает ее мать, — правда.
— Но ты же не допустишь, чтобы это ей удалось? — спросила она.
Альберт беспомощно развел руками.
— Я ничего не могу поделать. Вайолет не позволит, чтобы в руки Джози попало письмо от тебя или от меня. Если я поеду туда, меня не подпустят к ней на пушечный выстрел. Если я попытаюсь вернуть ее через суд, то проиграю дело. Все против меня.
— Я просто не могу поверить, что Джози так легко нас забудет, — с надеждой проговорила Эллен.
— Не слишком полагайся на это, хорошая моя, — сказал он, вставая из-за стола. — Она — достойная дочь своей матери. В отличие от тебя, она не любит ферму, и с самого раннего детства ей вбивали в голову, что я не обращаю на нее внимания… Пожалуй, тебе следует поспешить, иначе ты опоздаешь на работу. Я приберу здесь сам.
Эллен поднялась из-за стола, шагнула к отцу, обняла его и спрятала лицо у него на груди. Теперь она знала, что он любит Джози и винит себя за произошедшее. Ему так же грустно, как и ей. Эллен хотелось сказать о своей любви к нему, но она знала — отец всегда презрительно относился к тому, что называл «сентиментальной чепухой».
Он крепко обнял ее, а потом отстранил от себя.
— Пора на работу. Сегодня день зарплаты, верно?
Эллен кивнула.
— Знаешь, тебе стоит потратить эти деньги на себя, — сказал он. — Сейчас для этого самое время. И не спеши домой, чтобы приготовить ужин. Погуляй с подружками или сходи в кино, что ли.
Заглянув в спальню, чтобы прихватить свитер, Эллен на мгновение задержалась и взяла в руки фотографию, которая стояла у ее кровати. На ней были сняты они обе. Эллен едва исполнилось восемь, а Джози — шесть лет, но снимал их настоящий фотограф для местной газеты. Он заглянул к ним летом 1955 года вместе с журналистом; они работали над статьей о здешних фермерах. Фотограф сказал, что они с Джози очень миленькие, и попросил разрешения сфотографировать их. Позже он прислал каждой из девочек по экземпляру снимка.
Для Эллен эта фотография была напоминанием о том счастливом времени, когда она еще не знала о своей настоящей матери, а весь ее мир ограничивался фермой и семьей. Но сейчас, глядя на нее в одиночестве, без Джози, она испытывала невыносимую горечь, потому что чувствовала — эта разлука изменит их обеих и ничто уже не будет таким, как прежде.
В павильоне было людно. Девушка, которая обычно работала вместе с Эллен, не вышла на работу, а на пляже Свонпула собралось намного больше народу, чем обычно. Обслуживая бесконечный поток клиентов, разнося подносы с чаем и мороженым, Эллен радовалась, что может отвлечься от мыслей о Джози и ее матери.
Приезжие приводили Эллен в восхищение. Их манеры, различия в говоре, то, как они обращались со своими детьми, было для нее окном в другой мир. Ее и Джози никогда не водили на пляж на целый день. Если они и ходили в свою маленькую бухточку, то всегда одни — самое большее, на что хватало матери, так это строго предупредить их, чтобы они не заплывали далеко. Плавать они научились сами так же, как научились ездить на велосипеде, играть в чехарду, стоять на руках или лазать по скалам. Пикник для них ограничивался яблоком на ходу, и Эллен просто не могла себе представить отца и мать сидящими на песке и попивающими чай из термоса, или плавающими на байдарке, или строящими вместе с детьми замки из песка, как это делали другие родители.