- Спасибо, мэм. - Последующие слова безработного заставила ее вздрогнуть. - Майк Хамильтон сказал: за вами следят.
-Что?
Сердце Холли учащенно забилось.
- Идите до входа в метро на 14-й улице. Садитесь в последний вагон в сторону центра... Выйдите на станции "Метро-центр". Пойдете к... да... к Национальной портретной галерее. Он вас там найдет.
Человек с плакатом спрятал полученный доллар и отошел от Холли.
Первой ее мыслью было броситься за ним и расспросить, откуда Бьюкенен узнал, что за ней следят.
Но Холли сразу подавила в себе это желание и снова огляделась по сторонам, создавая впечатление, что разговор с попрошайкой отвлек ее, а она все еще надеялась увидеть своего знакомого. Она не осмелилась уйти сразу - те, что за ней наблюдают, могут заподозрить, что ей передали сообщение.
Холли выжидала. Пять секунд. Десять секунд. Пятнадцать. Капли дождя стекали с краев ее берета. Что бы сейчас сделал на ее месте любой нормальный человек? Она еще раз огляделась, с досадой покачала головой и пошла прочь.
Сперва Холли направилась в редакцию, но потом остановилась, будто в голову ей пришла другая мысль, и зашагала в противоположную сторону к станции метро на 14-й улице. Сцена, которую она только что изобразила, соответствовала состоянию ее души. Два дня назад во время прогулки по Миссисипи она впервые почувствовала, насколько серьезна и осязаема угрожающая ей опасность. Все дело в статье. В статье о нем. Непоколебимая уверенность во взгляде Бьюкенена заставила ее похолодеть. Этому человеку приходилось убивать. Люди, с которыми он работал, тоже убивают. Общепринятые правила ничего для них не значат. И Пулитцеровская премия, полученная посмертно, - довольно слабое утешение.
Но как же быть с профессиональной ответственностью? Как насчет журналистского мужества? Холли уходила от ответа на мучившие ее вопросы, говоря себе, что, если подождать развития событий, статья получится еще лучше. У нее и мысли нет, чтобы отказаться от расследования, - просто надо выждать, пока статья дозреет. Да? Но тогда почему она так испугалась, когда услышала в трубке его голос? Настоящий репортер, которым она всегда себя считала, только обрадовался бы этому, а у нее возникло чувство, будто она видит кошмарный сон.
Десять минут спустя, оставив за спиной гул подземных электричек, Холли выбралась на шумную Джи-стрит и под дождем зашагала к огромному прямоугольному зданию Национальной портретной галереи. Несмотря на погоду, на тротуаре было полно прохожих, среди которых то и дело попадались нищие в мокрой рваной одежде, просившие двадцатипятицентовики, еду или работу. Некоторые держали в руках самодельные плакаты.
Внимание Холли привлек плакат с надписью "ГОТОВ РАБОТАТЬ ЗА ЕДУ". Точно такой же, как у негра в сквере. Она уже хотела пройти мимо.
- Постой, Холли. Дай мне монетку, - неожиданно сказал нищий.
Звук его голоса ошеломил ее и подействовал как прикосновение к оголенному проводу. Холли в смятении остановилась и заставила себя обернуться. Вглядевшись в загримированное лицо сутулого нищего в рваной одежде и шляпе с обвисшими полями, Холли узнала Бьюкенена.
- Боже ты мой, - вырвалось у нее.
- Не разговаривай, Холли. Просто дай мне двадцать пять центов.
Ей понравилось, как он произнес ее имя. В поисках кошелька она стала рыться в футляре от фотоаппарата, который взяла вместо сумочки.
Бьюкенен продолжил очень тихим голосом:
- Драммонд. Томес. Это кос, что у меня есть. Только фамилии. Люди, которым требовалась охрана. Постарайся выяснить, кто они. Сделай вид, что хочешь позвонить из автомата в галерее. Встретимся в восемь вечера. В "Ритц-Карлтоне". Попроси клерка соединить тебя с комнатой Майка Хамильтона. Теперь иди.
Во время разговора Бьюкенен не отпускал руку Холли, ожидая, когда она даст ему монету. Получив двадцатипятицентовик, он громко произнес:
- Благодарю, мэм. Да благословит вас Господь, - и, повернувшись к следующему прохожему, затянул: - Подайте двадцать пять центов, всего двадцать пять центов...
Подчиняясь инструкциям Бьюкенена, Холли направилась к входу в галерею. Она надеялась, что ей удастся сохранить внешнее спокойствие и выглядеть естественно, но в голове царила полнейшая сумятица.
5
Большой синий вертолет отбрасывал длинную тень на зеленое месиво юкатанских джунглей. Хищная улыбка избороздила морщинами лицо Алистера Драммонда и вернула ему настоящий возраст. Старик сидел, выпрямившись в кресле, и напряженно слушал Реймонда. Перекрывая шум двигателя, хрупкий старческий голос прозвучал с неожиданной силой:
- Брендан Бьюкенен?
- Инструктор спецназа из Форт-Брэгга. В Новом Орлеане он взял напрокат машину и поехал в Сан-Антонио, где встречался с родителями женщины. Наш человек сообщил, что Бьюкенен назвался Джефом Уокером, сказал, что он друг их дочери, и спросил, где ее найти.
- Друг? - Глаза Драммонда прищурились за толстыми стеклами очков. - Почему он назвался чужим именем? Очевидно, ему что-то известно. Но что? Зачем он ищет женщину?
- Мы это пока не установили, - ответил Реймонд. - Но двое из тех, кого дослали наблюдать за домом Мендесов, исчезли. Человек, который следил за домом объекта в пригороде Сан-Антонио, тоже пропал. Его напарник обнаружил следы крови и дыру от пули в потолке. Было бы глупо не связывать появление Бьюкенена и исчезновение наших людей. Я велел убрать его при первой же возможности.
- Нет, - покачал головой Драммонд. - Отмени этот приказ. Установи наблюдение. Он может привести нас к женщине. Они вместе служили в Форт-Брэгге? Выясни, что их связывает. Возможно, он укажет нам такое направление поисков, о котором мы даже не подозревали.
6
Во время полета из Сан-Антонио Бьюкенен, воспользовавшись бортовым телефоном и кредитной карточкой Чарльза Даффи, обзвонил несколько вашингтонских отелей. Однако, как он и ожидал, найти свободный номер оказалось нелегко. В хороших гостиницах Вашингтона мест обычно нет. Бьюкенен начал со средних по цене, но затем решил попытать счастья в дорогих, предположив, что спад в экономике сделал их менее популярными. На этот раз ему повезло. В "Ритц-Карлтоне" освободилось несколько комнат, так как политические события в Венесуэле заставили группу гостей из этой страны изменить свои планы и срочно вылететь домой. Бьюкенен заказал два номера. По словам гостиничного клерка, позвони он на полчаса позже, свободных мест уже не осталось бы.