— Подожди… давай чаем я тебя угощу, — Антон достал из сумки свой термос. Вернее… еще недавно у этого термоса был совсем другой обладатель. Но об этом Антон рядом со своими коллегами старался даже не думать.
— Что это? — голос Семена прозвучал странно. Слишком напряженно, слишком серьезно. Антон поднял голову и проследил его взгляд. Вот черт! Семен смотрел на термос. Неужели узнал? Да нет, вряд ли. Тот ничем особенным от своих собратьев не отличался. Черного цвета, с металлической крышечкой, на литр объемом. Магические свойства минимальные. Может быть, с чаем что-то не так? Ах да… его ведь утром заваривал не Антон. Неужели подлил в него что-нибудь?!
— Чай. А что? — как можно спокойнее ответил Антон.
— Вижу, что чай. — Семен как будто принюхался.
— Откуда он у тебя?
— В смысле — откуда? Из дома. Заварку с Тибета привезли, все, как ты любишь.
— Ну-ка, плесни мне попробовать.
Антон открыл термос и налил ароматного чаю в крышечку-чашку. Семен следил за его манипуляциями все с тем же сосредоточенным выражением лица. Будто Антон не чай наливал, а работал с опасным артефактом. Взял чашечку, сделал маленький глоток — продегустировал.
— Точно, он, — Семен отставил чашку и тяжело посмотрел на Антона. — Однажды я уже пробовал этот чай. И даже из этого самого термоса. Рассказать, кто нас с Гесером тогда угощал?
— Не надо. Ну да, это он подарил мне термос. И что? — Антон чуть было мысленно не проклял Завулона, но вовремя сдержался и пожелал ему лишь также спалиться перед Темными. Хотя ему-то что… вряд ли кто из подчиненных или даже коллег рискнет читать ему в этой связи нотации. А вот Антону, похоже, сейчас придется выслушать по полной…
— А чай тоже он заваривал?
— Почему это?!
— А поделись рецептом.
— Да просто завариваю — и все! Какие еще рецепты?!
— Вот именно, — Семен кивнул и откинулся на спинку стула. — Приготовление этого чая требует специального ритуала. Редкого и секретного. Я, например, как ни старался, всех его тонкостей выяснить так и не смог.
— Серьезно, что ли?! А вроде быстро так заваривается…
— Заваривается или заваривает? — Семен усмехнулся. — Ну, вот что, Антон. Я тебе не нянька, учить жизни не буду. Но ты же сам понимаешь, кто он, а кто ты. И что из вашей дружбы может получиться. Или ты забыл уже Костю?
А вот это был удар ниже пояса. Про Костю Антон, конечно же, не забыл. Более того, ему казалось, что он помнит погибшего друга даже слишком хорошо. И думает о нем куда чаще, чем до его смерти. Тогда, после событий с Фуараном, Антон долго не мог прийти в себя. Он еще несколько месяцев жил, как в угаре. Все куда-то бежал, что-то судорожно делал… а потом, когда пришел в себя, ужаснулся собственным поступкам и мыслям. Тому, как он мог поступить с другом… по сути ведь, он предал его. Хладнокровно отправил на долгую и мучительную смерть в космос. И за что?! За то, что тот, будучи вампиром, оказался еще и наивным романтиком-идеалистом, вздумавшим насильно осчастливить весь мир. Не убивать его нужно было, а убедить. Хотя бы попробовать поговорить с ним. Но Антон почему-то даже не предпринял подобной попытки. Более того: еще и сам рвался в бой, сам желал Костиной смерти… Светлана потом объяснила ему, что в тот день Антон действовал не совсем сам. Ведь рядом находились главы обоих московских дозоров и без воздействия с обеих сторон не обошлось… А вскоре после этого произошли события со статуэткой, и Антон отправился в другой мир.
Прошло восемь лет. Но Костю он помнил прекрасно. Наивного мальчика, мечтавшего вылечиться от вампиризма… и столь же наивного Высшего вампира, уговаривавшего Антона перейти на его сторону.
— Не надо о Косте. Я знаю, что действовал в тот день не сам. Все было бы иначе, если бы не Гесер с…
— Вот именно, «с». Антон, он слишком легко раскидывается друзьями. Да он даже любовниц своих не жалеет! Вспомни Алису…
— Да что ты заладил: друзья, друзья… Не друзья мы!
— Хорошо, что ты это понимаешь.
На какое-то время в палатке установилась тишина. Семен вновь взял в руки чашку и медленно, крохотными глоточками, принялся пить чай. Антон же задумался о том, что только что сказал. Друзьями они с Завулоном, действительно, не были. А кем были? Явно не просто знакомыми, не коллегами и не соперниками… вернее, не только соперниками. Любовниками? Секс между ними был лишь однажды, в ту самую ночь, когда Антон приобрел свой демонический облик. Так кто же они друг для друга? Сожители… пожалуй, лучшего слова не подобрать.
На следующий вечер, после того, как Антон, вернувшись от Светланы в свою квартиру, обнаружил там Завулона, тот пришел к нему снова. И на этот раз даже остался у него ночевать. Они спали в одной кровати, как когда-то в здании Дневного Дозора, но при этом почти не касались друг друга. И уж точно — не целовались, не ласкали… не делали ничего, что могло бы вновь привести их к жаркому сексу.
Это повторилось и на следующий день, и снова, и снова…. Антон сам не заметил, как Завулон перетащил часть своих вещей в его квартиру и как будто бы в самом деле стал вместе с ним жить. Впрочем, они не обсуждали сложившуюся ситуацию. Как не говорили дома и о Совете, и о прошлых делах. Словно бы, оказавшись у Антона в квартире, они переставали быть Светлым магом вне категорий и главой московского Дневного Дозора, а становились просто Антоном и Артуром. Иными, которым хорошо рядом друг с другом. И которые не загадывают на будущее… по крайней мере, на будущее не загадывал сам Антон. У Завулона же наверняка в запасе имелся сто один план на все возможные случаи. Но об этом тоже Антон предпочитал не думать.
Занятый делами Совета, Завулон часто возвращался сильно за полночь, но Антон неизменно дожидался его. Они вместе ужинали или сразу ложились в постель. А утром Завулон готовил завтрак, заваривал Антону с собой в термос чай, делал бутерброды… Так что это хороший вопрос, кто они друг для друга. Сложный, но в то же время — простой…
— Ладно, давай обедать, пока есть возможность. И, Антон… раз уж ты с ним общаешься, разузнай рецепт чая. Должна же быть и от Всетемнейшего хоть какая-то польза!
***
Семен оказался прав: затишье в работе с артефактами, а также появление на полигоне Старших стало предвестником скорого начала операции по спасению демонического мира. Не успели Антон с Семеном пообедать, как их вызвал Гесер и объявил, что все члены Малого Совета, а вместе с ними и Антон, отправляются к китайским пирамидам открывать стационарный портал в тот мир.
Почему именно к китайским, Антон не понял. Ведь пирамиды были еще и в центральной Америке, не говоря уже о Египте. Антону казалось, что логичнее было бы отправиться в Каир, ведь именно оттуда восемь лет назад пропала статуэтка даэрамуса. Но Старшим, конечно, виднее. И раз они выбрали именно Китай, а не Мексику, Гватемалу или Египет, то на это должна быть причина.
Честно говоря, о китайских пирамидах Антон знал совсем немного. Он читал о них еще когда был человеком, и хотя тогда эта тема показалась ему интересной, всерьез он ею не увлекался. Он помнил, что расположены они вокруг города Сиань, и что их там какое-то немыслимое количество. Помнил про пирамиду-антипод: выкопанный в земле глубокий карьер, являющийся зеркальным отражением одной из пирамид. Помнил о терракотовом войске и, конечно же, об одном из главных чудес того региона: о Белой пирамиде. Трехсотметровая, четырехгранная, она была сориентирована по сторонам света, причем с каждой стороны имела свой цвет. Черный означал север, сине-зеленый — восток, красный — юг и белый — запад. Это, кстати, роднило ее с пирамидами майя, у которых, по мифологии небо имело четыре стороны и четыре угла, четыре цвета.
Когда Антон читал обо всем этом, параллель с майя казалась ему особенно загадочной. Теперь же он знал, откуда пришло это деление на четыре и раскраска в такие цвета. В мире демонов священными цифрами издревле были четыре и восемь. Восемь подвидов-каст, четыре принципиально различных среды обитания. На востоке в том мире не было ни материков, ни островов, и демоны приспособились строить свои города на дне океана. На западе находилось царство снега и льда, на юге – пустыни. И лишь север мог похвастаться плодородными почвами, черноземом. Лесами, полями, болотами… Интересно, конечно, что именно китайцы и майя сохранили наиболее полную память о том мире. Однако никакого чуда тут не было.