– Что ты думаешь о планах отца? Я так хочу полететь с ним.
– А я не хочу, чтоб ты с ним летела.
Какая-то мрачная нота в голосе Виолы привлекла мое внимание. Я посмотрела на нее с удивлением, с немым вопросом. Обычно ей нравится, когда я выхожу с родителями в космос. Благодаря камерам она может быть вместе со мной – мы, сестры Шипп, покоряем на пару тайны вселенской биологии, щелкаем их, как орешки. Конечно, было бы куда лучше, если бы она присутствовала вместе со мной физически, но этого, быть может, никогда не произойдет… и для нас с детства была очень важна эта иллюзия. Она устраивала нас обеих.
А сейчас – что-то не так.
– Виола… – я колебалась. Что-то подсказывало мне: если вопрос сорвется с моих губ, я об этом пожалею. Но не спросить – еще хуже. – Виола, ты что-то… что-то об этом знаешь?
Она покачала головой.
– Я слишком многого не знаю, – ответила она. – В сведениях, которые мне удалось заполучить, слишком много белых пятен. Ты ведь знаешь моих друзей по переписке?
Я закатила глаза. Да о них вся семья знает. Томимая скукой и приговоренная к заключению своим недугом, Виола лет с пяти рассылала сообщения по всем открытым сетям. Сеть служила ей бессменным компаньоном с тех самых пор, как я пошла в школу, оставив ее одну – впервые в жизни. Родители, уходя на работу, нанимали для Виолы сиделок, никто из которых, судя по всему, не видел ничего плохого в том, чтобы та посылала развеселые приветственные послания ученым, исследователям – да всем подряд.
Думаю, они были правы. Как ни странно, никто из друзей Виолы ни разу не послал ей ничего похабного в ответ, не оскорбил ее, не причинил душевной боли – совсем наоборот. Да и кто обидит такую маленькую голубоглазую блондинку с косичками, бесконечным любопытством к космосу, который она никогда не увидит, и вдобавок – смертельно больную? Ей приходили ответы. Порой в них были сведения, которые эти люди не раскрыли бы никому другому еще лет десять.
Вздумай сестрица заняться политикой – от нее бы спасения не было.
– В последнее время ходят странные слухи, – добавила она серьезно. Только теперь я по-настоящему вслушалась в ее слова. – Ничего конкретного, но на какой-то почве они выросли. Одного их обилия достаточно, чтобы обратить на них внимание. Впрочем, кто-то скрывает информацию – и очень успешно.
Это что-то новенькое.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась я.
– В том-то и проблема – я не знаю до конца, что. – Виола вздохнула. – Недавно кое-что интересное случилось: буквально за одну ночь туристический курорт на освоенной луне с искусственной атмосферой опустел. Были люди – и нет их, и на попытки запроса любых сведений – ни ответа ни привета. Как будто поселок просто исчез. Как будто никогда его и не было.
– Курорты постоянно закрываются. Помнишь тот тематический парк, куда мы лет в десять ездили?
Примечательная страница нашей детской биографии: целая страна чудесных детских развлечений и захватывающих аттракционов, вытесанная прямо внутри огромного астероида. «Приезжайте всей семьей, насладитесь чудесами свободного падения в безопасной и спокойной обстановке». Местечко пользовалось огромным успехом у родителей таких детей, как Виола – детей, чьи тела не могли выдержать полной гравитации, чьи легкие были слишком чувствительны для нестерилизованного воздуха. Те выходные были одними из лучших в нашей жизни. Мы с Виолой катались на неспешных вертушках, переворачивавших нас вверх тормашками. Мы визжали и смеялись, цеплялись друг за друга и думали, что ничего во Вселенной круче не придумать. У мамы с папой до сих пор на дисплее холодильника есть фотографии из той поездки. Время от времени они сменяются нашими современными фотками.
Парк тот закрылся много лет назад: кто-то присвоил себе выделенные на него деньги. Даже детская страна чудес не работает, когда нечем платить за свет. В конце концов, правила везде одни.
– На самом-то деле курорт никуда не делся, – продолжала Виола. – На последних фото со спутников видно, что его даже не демонтируют падальщики-колонисты вроде наших. Но! Никто не может доказать, что курорт вообще существовал. Полная зачистка всех сведений.
– Это как? – не поняла я. – Что там случилось?
– Неизвестно. Но говорят, что сейчас там колониальные морпехи. Никто не знает, что по-настоящему произошло, и никому не дают узнать.
– Значит, нам и не надо это знать. Будь это что-то взаправду опасное, молчать бы они не стали. Наверное, как всегда, кто-то что-то с кем-то не поделил. Хозяин курорта подчищает следы в надежде, что не придется платить по счетам тем, кому он задолжал.