— Мне кажется, такой человек, как вы, должен был родиться где-нибудь возле иерусалимских святынь, а не в воинственной казацкой степи, — заметил Денис.
— Не то важно, где человек родился и живет, а то, как он живет, — сказал философ. — Надо только верно угадать свою природу и заниматься тем, к чему она тебя предназначила. Тогда везде будешь счастлив. Вот вы понаблюдайте за малыми детьми: один лепит домики из песка, другой сабелькой размахивает, а третий книжицу разглядывает. Тут-то и должны родители и воспитатели заметить, к какому труду у него склонность. Да ведь мало кто замечает; даже состоятельные люди порой насильно отдают детей на чуждые поприща. А беднякам так и вовсе выбирать не приходится: им надо хлеб свой в поте лица добывать на той ниве, на которую судьба их забросила. Вот потому-то в мире так много несчастных людей. И мой вам совет, господа: когда у вас родятся дети, так вы уж непременно изучите, на какой дороге они будут счастливы. И не мешайте, даже если эта дорога покажется вам неудобной. Значит, так Бог велит. А Бог в человеке — как компас в корабле.
Слова о детях немного озадачили Настю, поскольку она была уверена, что философ, при его проницательности, давно уже догадался, что «господа Погарские» вовсе не супруги. Впрочем, у этого загадочного человека все слова звучали так странно, будто он не житейские советы давал, а рассказывал притчи.
— А у вас нет семьи? — спросила его Настя. — Должно быть, вы готовите себя к духовному поприщу?
— Та жизнь, которую я избрал, несовместна с семьей. Но следовать моему примеру могут немногие. И не должны следовать, иначе род человеческий иссякнет. Но, будучи одиноким, я все-таки не собираюсь становиться священником, потому что в их среде нет духовной свободы, а я без нее не могу.
— А разве должность домашнего учителя так уж хороша? — пожала плечами девушка. — Разве вам не хотелось бы каких-то перемен?
— Когда я хочу перемен, я их нахожу, — спокойно ответил философ. — Ведь я же не всегда был учителем. В юности пел в хоре императорской капеллы. Учился в Академии. Потом ездил как секретарь генерал-майора Вишневского в Венгрию по делам виноторговли. Также побывал в Италии и Германии. После в Переяславском коллегиуме преподавал поэтику, но не пришелся ко двору епископу. Он обвинял меня в ереси, даже до суда Консистории дошел. Я покинул коллегиум, сделался скромным домашним учителем и пару лед был вполне доволен этой ролью. Но теперь начинаю ощущать некую духовную жажду. Может, потому, что вошел в возраст Иисуса Христа.
— Вы бы хотели изменить свою жизнь? — спросила Настя.
— Нет. Просто я чувствую, что должен совершить, одно посильное мне паломничество. Поеду в Москву, чтобы расширить свои знания в библиотеке. Также проведаю и Троице-Сергиев монастырь.
На некоторое время в карете установилось молчание; попутчики поглядывали в окно, думая каждый о своем.
Справа выглянула из-за холма деревенька с церковкой, слева — возделанное поле. Потянулись фруктовые сады. По всему чувствовалось приближение пригорода.
И вдруг из-за поворота с боковой дороги на проселочную вынырнула знакомая бричка и помчалась впереди. Настя первой ее заметила и указала своим спутникам:
— Глядите, этот бородач ехал напрямик, по короткой дороге, и теперь нас обогнал!
Сковорода и Томский тоже посмотрели вслед громыхающей на ухабах бричке, которая уверенно двигалась впереди кареты и явно не собиралась уступать дорогу.
Между тем на поля и луга уже спускался вечер; длинные тени от деревьев ложились на траву, закатное солнце огненным диском клонилось к горизонту, подсвечивая края перистых облаков. Вечерняя свежесть приятно овевала путников после знойного дня, но вместе с этой приятностью пришла неизъяснимая тревога.
— Ночевать будем в Ромене, городок уже близко, — сказала Настя, стараясь выглядеть бодрой.
Сковорода и Томский молчали, наблюдая, как ехавшая впереди бричка вдруг свернула влево, к большой придорожной корчме, издалека манившей путников широким крыльцом и плетеным тыном, на котором торчали глиняные горшки.
— А может, лучше здесь заночевать? — спросил Денис. — Место тихое, незаметное, но при этом — рядом с городом. Вот и другие ездоки туда сворачивают.
— Нет-нет! — вдруг решительно заявил Сковорода. — Не следует вам здесь останавливаться. Это опасно.
— Почему? — удивился Денис. — Разве эта корчма хуже той, в которой мы с вами познакомились? Право, не вижу, что в ней такого зловещего.