— Это какие же у нас древности? — недоуменно скривившись, пробормотал Фома. — Даже церковь Вознесения — и та не очень старая, при гетмане Самойловнче была построена.
Однако Настя не растерялась:
— А Кривая могила? Это, по-вашему, не древности? Пан ученый как раз и приехал, чтобы осматривать степные курганы.
Фома и Прися не нашли что возразить. Но, обнимая девушку, старая нянька все-таки ухитрилась недовольно проворчать ей на ухо:
— Чего это ты приезжаешь с молодым паном, когда мамы дома нет?
— Но я ведь не знала, что мама уехала, — быстро ответила Настя.
— Уехала, да еще так неожиданно, — вздохнула Прися. — Вот как письмо получила, так сразу и собралась в дорогу.
— Письмо? Какое письмо? — забеспокоилась Настя.
— А Бог его знает. Она ж мне не сказала, а я читать не умею. Но почтовый сказывал, что письмо из Глухова.
— Из Глухова? Странно… — удивилась Настя, однако долго раздумывать над этим ей было некогда.
Во время ужина Настя обратила внимание на одну из девушек, прислуживавших за столом. Эту молодую особу Татьяна Степановна не так давно взяла в дом из бедной крестьянской семьи, вменив ей в обязанность убирать в комнатах и помогать старшей горничной. Настя заметила, что у молодой служанки глаза на мокром месте и все валится из рук. Вспомнив имя девушки, Настя тут же к ней обратилась:
— Ты почему такая грустная, Галя? Тебя кто-нибудь в доме обижает?
Галя молча помотала головой и, прикрывшись рукавом, выбежала из комнаты.
— Что это с ней? — спросила Настя у няни.
— Не знаю. Дурь, наверное, — пожала плечами Прися. — Я вот велю ее выдрать, если такое будет продолжаться. Наверное, какой-нибудь проезжий молодец ее бросил, она и плачет.
Насте показалось, что Прися нарочно старается отшутиться, чтобы не озаботить панночку. Впрочем, скоро Настя и сама забыла о плаксивой служанке, потому что все ее мысли занимала предстоящая ночь. Вновь они с Денисом будут спать в одном доме, хотя уже в разных комнатах. Под взглядом бдительной няньки Денис и Настя даже на минуту не могли остаться наедине, чтобы поцеловаться на ночь. Прися велела старому домашнему слуге Евсею отвести пана Томского в комнату для гостей, а сама, как верный страж, пошла вслед за Настей в ее опочивальню. Влюбленные смогли только пожелать друг другу спокойной ночи и обменяться выразительными взглядами. Впрочем, глаза сказали им больше, чем слова.
Погружаясь в сон, Настя успела подумать, что это даже хорошо — вот так, не имея выбора, быть прочно отделенной от Дениса, опасная близость с которым могла свести на нет все внушенные ей правила строгой морали.
Утром, однако, влюбленным все же удалось на несколько мгновений ускользнуть из-под бдительного ока Приси. Нянька задержалась где-то на кухне, в то время как Настя и Денис, выйдя почти одновременно из своих комнат на длинное крыльцо, что опоясывало полдома, спрятались за широкий крылечный столб и крепко поцеловались. Их никто не видел; впрочем, оглянувшись, Настя успела заметить Галю, что, спотыкаясь, шла по двору мимо крыльца.
Снова невольно вспомнив об этой девушке, Настя еще раз расспросила о ней Присю, и нянька не смогла скрыть правды. Грустно подперев щеку рукой, она сообщила:
— Помнишь того садовника, Осипа, которого перед твоим отъездом нашли мертвого? Так вот, сдается мне, Галя с ним любилась. А может, просто он ей голову крутил, не знаю. Только очень уж она плакала, когда его хоронили. Я еще подумала, что это неспроста. Потом вроде она успокоилась, а вот сейчас опять стала сама не своя, даже похудела.
Настя и Денис, выслушав Присю, переглянулись и незаметно кивнули друг другу. Теперь им было ясно, что начинать расспросы надо с плачущей служанки. После завтрака они пошли прогуляться к Кривой могиле и по дороге встретили Галю. Девушка сидела на пеньке возле маленького пруда и с обреченным видом смотрела на воду.
— Ты что, Галя? — окликнула ее Настя. — Сидишь здесь, словно собралась топиться.
Служанка вздрогнула, вскочила, поклонилась панночке, — и вдруг слезы горохом покатились у нее из глаз.
— Поговори с ней ласково, — шепнул Денис и быстро отошел в сторону.
Настя взяла Галю за локоть и, заглядывая в ее полные слез глаза, спросила:
— У тебя какое-то горе? Расскажи мне, не таись. Хозяйка ведь должна не только командовать слугами, но и заботиться о них. Я помогу тебе, это мой долг перед Богом. Если же у тебя на сердце есть какая-то тайна, так можешь смело мне довериться, я тебя не выдам.
— Ох, панночка, — зарыдала Галя, — я ведь даже родителям не могу довериться, а уж вам…