Он улыбался, но как-то невесело, и Настя, вздохнув, покаялась:
— Ты казался мне таким… столичным, насмешливым, чужим… прости, что поначалу сомневалась в тебе. Но у меня так мало опыта и так много глупого самолюбия…
— Самолюбия у нас двоих в избытке, — почему-то нахмурился Денис. — Но слушай дальше. Итак, твое похищение сорвалось, и Гликерия с Ильей пришли в отчаяние. Помнишь, какое у нее было лицо, когда я привел в дом тебя, живую и невредимую? Но алчные супруги не думали складывать оружие. Они слишком много потратили сил, чтобы теперь отступать. Узнав от Шалыгина, что ты поехала в Кринички, решили догнать тебя на полпути и завершить начатое. Убийство тогда можно было бы свалить на дорожных разбойников, которые иногда промышляют близ постоялых дворов.
— Как же они объяснили свой отъезд Шаляпину?
— Поехала одна Гликерия, вновь переодевшись мужчиной. А Илья, наверное, сказал, что его жена заболела и дня два не сможет выйти из дому. Она же тем временем доскакала до своего поместья, взяла в помощники кого-то из людей Заруцкого… возможно, того же Василя, нацепившего бороду, и отправилась на бричке по всем придорожным корчмам.
— Неужели они вдвоем надеялись найти меня и убить?
— Да, вероятно. Ведь Гликерия не знала, что ты поехала со мной. Притом же, поместье Боровичей находится неподалеку от Ромена, и она всегда могла призвать на помощь еще кого-то из людей Зарупкого. Недаром же она сказала кучеру: «Мне пора возвращаться, а ты передай пану, что мы их потеряли из виду. Может, они вообще едут не в усадьбу». Наверняка после этого Василь обо всем доложил Заруцкому, и они вместе порыскали по окрестным дорогам. Конечно, напасть на Кринички они не осмелятся, но вот на обратном пути нам придется быть осторожными и взять с собой охрану.
— Значит, ты узнал Гликерию, когда ночью подслушивал ее разговор с кучером? Почему же мне не сказал?
— Не то чтобы я ее полностью узнал, но подозрение было основательное. Просто не хотел печалить тебя раньше времени. Мне ведь еще надо было понять, какая причина толкала ее на злодейство.
— А я по твоему лицу догадалась, что ты что-то скрываешь. Мне и самой показался подозрительным тот голос, который я слышала ночью в доме у мельника.
— Да, все сходится. Но ты не тревожься, теперь-то мы призовем преступников к ответу.
Настя снова помрачнела и, тяжело вздохнув, заметила:
— Страшно представить, как опечалится мама… Ведь Илья — по сути, наш единственный родственник. Даже не знаю, смогу ли я выступать его обвинителем…
— Что ж, я тебя понимаю. — Денис привлек девушку к себе, стал гладить по волосам. — Может, нам еще не придется доказывать их вину, преступники сами себя разоблачат.
— То есть?.. — Настя подняла голову и с удивлением посмотрела на Дениса.
— Так бывает. Когда злодеи чувствуют, что их раскрыли, они начинают суетиться и убегать от правосудия. А бегство — верное доказательство вины.
— Какой ты умный и опытный. — Настя коснулась ладонью его щеки и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла грустной. Потом в глазах ее вдруг заметалась тревога, и девушка, порывисто вскочив, воскликнула: — А как же мама? Ведь она поехала в Глухов, а там поселится в доме Боровичей! Ей ведь тоже грозит опасность!..
— Нет-нет, не тревожься. — Денис встал и обнял девушку за талию. — Им нет смысла убивать мать, когда жива дочь. К тому же, видимо, Боровичи уверены в плохом здоровье Татьяны Степановны. Пойдем, наконец, поговорим с лекарем. В наших доказательствах недостает этого последнего звена.
Прежде чем уйти от подножия кургана, Денис тщательно замаскировал найденный ход. Золотые бляшки, взятые из тайника, он отдал Насте со словами:
— Возьмите, это часть вашего богатого наследства, мадемуазель.
По лицу Дениса блуждала странная, насмешливо-печальная улыбка. Настю это немного удивило, но она уже привыкла к причудливым переменам в его настроении и не стала ничего говорить.
Через полчаса местный врачеватель Гурий Викулович был найден. Его пригласили на обед, во время которого разговор вертелся вокруг погоды, цен на хлеб, а также бедности и скупости окрестных обитателей, не желающих лишний раз обратиться за помощью к многоопытному лекарю. Когда обед закончился и хлопотливая Прися повела Настю в кладовую похвастать хозяйственными припасами, Денис подошел к Гурию Викуловичу и негромко пригласил его прогуляться по саду. Заметив это, Настя через пару минут постаралась освободиться от Присиной опеки и, выскользнув из дому, побежала по садовой аллее, прячась за деревьями и кустами. У нее уже был опыт подобного подслушивания, когда в гетманском парке Денис беседовал с Иваном Леонтьевичем. Сейчас она тоже довольно удачно подобралась к толстому дубу, что рос за скамейкой, на которую уселись собеседники.