Хотя и страшно — а если встретятся какие-нибудь исламские террористы? Очень уж не хочется валяться в пыли с отрезанной головой! Эти нелюди сродни цветку-вампиру, им лишь бы крови напиться! А это место очень похоже на места обитания этих мразей… очень притом не любящих русских гяуров. Или как они там зовут «неверных», подлежащих или вербовке, или уничтожению?
Людей Олег увидел минут через пятнадцать, когда солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом. Две маленькие фигурки впереди, в двух кварталах от него — люди стояли и не двигались, возможно, о чем-то беседуя в тени высокой башни с глухими, без окон, кирпичными стенами. На первый взгляд у них не было ни автоматов, ни любого другого оружия. Люди как люди, одеты только странно — не так, как одеваются в городе Олега. И вообще — в стране. Что доказывает, что Олег сейчас совсем даже не в своей стране.
Ни секунды не мешкая, Олег отправился к этой парочке, и когда до людей оставалось метров двадцать, уже раскрыл рот, чтобы крикнуть что-то вроде: «Не бойтесь! Дружба! Жвачка! Маклай хороший!» — неловко повернувшись, сбил с соседней глыбы увесистый булыжник, и тот с громким стуком упал на мостовую, подавая сигнал аборигенам. И те немедленно повернулись.
Олег замер с отвисшей едва не до груди челюстью. Это были и люди, и не люди — бледнокожие, с темными глазами-зрачками, с торчащими из пастей (ртом назвать это можно было только с натяжкой) клыками — они были похожи на огромных кабанов, головы которых насадили на человеческую шею. Приплюснутые носы походили на поросячьи пятаки, и это усиливало сходство с вепрями, вышедшими из кошмаров и дурных похмельных видений.
А потом все завертелось со скоростью мысли — оба «кабана» вдруг сорвались с места — без рыка, без хрюканья и каких-то других звуков, ловко минуя препятствия в виде камней и насыпей, помчались к Олегу, ничем не выказывая своих дурных намерений. Если только не считать таковыми раскинутые в стороны руки с кривыми когтями и оскаленную пасть со здоровенными, как у бабуина, зубами!
Олег сам не помнил, как в руке оказался меч — мгновенно, сам собой, автоматически. Первым выпадом рассек горло кабаночеловеку, что бежал впереди. Пока тот по инерции падал вперед, отступил в сторону, прикрываясь телом мертвеца, и прямым колющим ударом убил второго, вонзив меч в неестественно широкую глазницу чудовища. Меч со скрежетом о кость проник в черепную коробку и выскочил назад испачканный густой черно-зеленой слизью.
Есть! Оба чудовища свалились под ноги Олегу, застывшему с мечом в руке.
Это было как во сне — вот они бегут, вот меч выскакивает из ножен, и… р-раз! Два! Готово!
Это просто невозможно! Этого не может быть! Этих тварей не может быть! И цветка-вампира не может быть! И этого «пальца», копошащегося под ногами — не может быть! Всего этого мира не может быть!
Олег медленно вытер клинок о дряхлую, сваливающуюся с трупа одежду, и отработанным движением сунул короткий клинок в ножны на спине. Отработанным кем-то движением.
И Олег уже переставал удивляться тому — как и что он делает. Потому что устал. Настает момент, когда мозг прекращает удивляться происходящему и лишь тупо отмечает события — вот я иду, вот копошится какая-то гадость, вот я убиваю человекоподобных тварей, вот… вот новые твари! Еще — твари!
Олег едва не вздрогнул, завидев три человеческие фигуры впереди себя — опять?! И сразу трое?! Потом присмотрелся — слава тебе, господи, — вроде настоящие люди!
Ну да — настоящие. Рюкзаки, куртки, похожие на ту, что на Олеге, высокие ботинки с заправленными в них штанами. У Олега штаны были почему-то наброшены сверху ботинок. Может, тот, в чьем теле оказался Олег, предпочитал носить штаны именно так? Его стиль такой? Наверное.
За плечом у каждого виднелась рукоять меча — так же, как у Олега. Оно и понятно — попробуй-ка, походи тут без оружия! Сразу угодишь на обед кабаноголовым! В качестве блюда — это уж само собой разумеется.
Заметив Олега, незнакомцы насторожились, замерли, но потом медленно пошли к нему навстречу. Олег тоже слегка успокоился — люди как люди, делов-то! Наконец-то он узнает, где находится!
Первым шел мужчина лет тридцати пяти, широколицый, приземистый, крутоплечий. Глаза его смотрели пристально, с прищуром, лицо загорелое, на лбу повязка — вроде как от пота, вся в темных разводах, видно, что давно не стирана и сильно заношена. Рукоять меча над плечом тоже потерта, а в микрощели между тонкими ремнями, оплетающими рукоять, набилась засаленная грязь.