— Нисколько в этом не сомневаюсь, только вот… как бы вам объяснить… Адам обязан аббату своей страстью к латыни, греческому, естественным наукам, и вдруг теперь они занялись археологией. Вчера вечером Адам вернулся с головы до ног в грязи и необыкновенно возбужденный…
— Другими словами — он был счастлив?
— Даже чересчур. Мы сидели за столом, и если бы я его не остановил, нам пришлось бы выслушать целую лекцию. А потом он увидел Артура… Дальнейшее вам известно.
Оба замолчали. Роза с отсутствующим видом помешивала в чашке ложечкой. Немного помедлив, вздохнула и спросила:
— Каков он?
— Артур? Если бы не бегство Адама, я бы обязательно привел его к вам, и вы сами смогли на него посмотреть, но теперь…
— Держу пари, он похож на вас…
— Вы, случайно, не ясновидящая? Он действительно похож на меня. Даже слишком! Думаю, именно этого Адам и не смог вынести.
— Жаль, что невозможно было выдать его за кузена. Пусть это не очень мудро, но помогло бы сохранить мир в доме.
— Но тогда бы Артур этого не вынес! Вы хотите, чтобы ребенок, презираемый собственными бабушкой и братом, согласился к тому же жить инкогнито, с маской на лице? Я знал, что столкнусь с трудностями. Но ждал их скорее от Элизабет. И вот вечно витающий в облаках Адам спускается на землю только для того, чтобы поднять бунт!
— Что вы собираетесь делать?
— Найти его, конечно, но, что делать дальше, признаться, не представляю. В данный момент я задаюсь лишь одним вопросом: где его искать? Если Адама нет ни у Ронделеров, ни у вас…
Розу чрезвычайно тронул надтреснутый голос Гийома. Она придвинула свой стул поближе, положила ладонь на его руку и почувствовала, как та слегка дрожит.
— Вас снедает тревога, Гийом, иначе вы не опустили бы руки так скоро. Есть тысячи мест, где ребенок может спрятаться. Он знает эту местность как свои пять пальцев.
— Думаете, он прячется? А если он убежал куда-нибудь далеко?
— Каким образом? Морем? Но он его смертельно боится. Да и куда ему ехать? Кроме здешних жителей, он знает только месье Ингу, своего крестного, и мою кузину Флору, свою крестную. Но я не представляю, как бы он решился отправиться в Париж без денег и без коня. Да и в Шербург он вряд ли пойдет, Жозефа Ингу там наверняка нет… Вы предупредили жандармов?
— Да. И еще послал Дагэ в Сен-Васт известить власти и предупредить доктора Аннеброна, они прочешут побережье.
Гийом поднялся и подошел к двери, ведущей в сад, его привлек стук копыт скачущей галопом лошади.
— Вы правы, Жозеф не в Шербурге, — сказал он Розе. — Вон он, подъезжает по главной аллее.
Роза вскочила:
— Он здесь?
— Если это не он, то его двойник.
Действительно, возле парадного подъезда замка с лошади в буквальном смысле свалился шербурский адвокат. Но в каком виде! Чумазый, в заляпанном грязью костюме от лучшего лондонского портного…
— Бог мой! У него ужасный вид! — воскликнула Роза взволнованно. — У Бугенвилей явно что-то произошло.
Они с Гийомом поспешили навстречу путнику, которому невысокий крестьянин помогал подняться с земли. При ближайшем рассмотрении они обнаружили, что у Ингу покрасневшие глаза и искаженные черты лица.
Долгие годы странные узы, вроде бы тончайшие и вместе с тем очень крепкие, связывали Жозефа с адмиралом и особенно с его юной женой Флорой де Монтандр, кузиной Розы. Это походило на куртуазную любовь, которую рыцари Средневековья дарили даме своего сердца.
В тот день, когда он впервые увидел золотистые волосы, фигурку нимфы и небесно-голубые глаза мадам де Бугенвиль, Жозеф, богатый и ленивый адвокат и убежденный холостяк, решил посвятить ей свою жизнь. Ловко лавируя между ролями дамского угодника и друга семьи, он нашел все же место возле четы Бугенвилей, не позволяя при этом себе ни малейшей надежды. Флора, и он знал это, обожала своего мужа, хотя тот был гораздо старше ее, и в те долгие дни, пока она жила в замке де Суисн в Иль-де-Франсе или в Бекетьере в Котантене, адвокат ни разу не признался молодой женщине в своей страсти, понимая, что любимая не могла ответить ему взаимностью. Более того, он не сомневался, что она выставит его за дверь при первом же неуместном слове. И вот между двумя партиями в шахматы с великим навигатором он сопровождал Флору на верховых прогулках по обширным розовым плантациям или в ее благотворительных поездках по деревням. А иногда помогал перематывать шерсть, счастливый от одной ее улыбки, одного ласкового взгляда прекрасных любимых глаз.
Дети Флоры любили его, считая старым дядюшкой, хотя он был гораздо моложе их отца. Дело в том, что лет с двадцати Жозеф Ингу выглядел рано постаревшим мужчиной: необычайно подвижное лицо рано покрылось сетью морщин, белый парик давно вышел из моды, но он упорно продолжал носить его, так как это позволяло брить голову и не задумываться, как уложить чрезвычайно непослушные волосы. В результате в течение многих лет он выглядел одинаково, что теперь, в преддверии пятидесяти, было вовсе немаловажно.