— Да уж ждем их, ждем. Ты уверен, что не перепутал день и час?
— Ну подумай немножко! Это единственная ночь, когда без особого риска можно завладеть судном, в ночь накануне Дня поминовения усопших все моряки сидят по домам и молятся, все они до смерти боятся привидений. Да и выбора у нас нет — суда поднимают паруса завтра утром.
— Ну ладно. Ты, как всегда, прав, но где, скажи на милость, Риго? Мы пропустим прилив, надо спешить.
— Он, видно, тебя услыхал. Слышь, вот он, а с ним Урбен…
Наши юные беглецы услышали жесткий и властный голос:
— Ничего не могли придумать лучше, чем сидеть сложа руки? Могли бы начать готовить судно к отплытию. Время не ждет!
— Время-то не ждет, но не могли же мы без тебя поднимать паруса. У тебя все с собой?
— А что же еще в этом бочонке, как ты думаешь? Огненная вода? Поставь его, Урбен. Потом спустим.
— Не такой уж он большой. Вряд ли туда поместилось много пороха.
— Вполне достаточно, чтобы отправить к праотцам Бонапарта, этого шута горохового! Он ведет себя, как король… Да с помощью этого бочонка мы устроим такой беспорядок! Будет чем поживиться.
По спинам юных беглецов, притаившихся в трюме, пробежал неприятный холодок. Оба прекрасно поняли, что находятся в опасности: люди наверху не были ни хозяевами, ни членами экипажа «Мари-Франсуазы», но заговорщиками, ворами и даже убийцами.
— Вот и разрешился наш спор, — прошептал Артур. — Надо было меня слушать. Теперь поздно… Если только…
— Что, если только?
— Выберемся отсюда как можно быстрее и прыгнем в воду. Немного везения и…
Адам икнул, потом пробормотал:
— Невозможно… Никогда не смогу!
Артур почувствовал, как его спутник задрожал. В темноте не было видно его презрительной улыбки.
— Вы что, боитесь?
— Да, — признался Адам без ложного стыда, — я не умею плавать… Я всю жизнь страшно боялся моря.
Сыну Мари-Дус понадобилось несколько мгновений, чтобы переварить услышанное, оценить и проглотить свое презрение. Нужно же все-таки небывалое мужество, чтобы преодолеть страх перед морем и броситься на корабль в надежде добраться до дальних стран.
— Теперь я начинаю верить, что вы действительно полны решимости убежать, — прошептал Артур. — Итак, нам остается только ждать, как развернутся события.
— Нет, вы должны бежать!
— Зачем? Мне здесь неплохо, посмотрим, что будет дальше.
Наверху задвигались. Раздался топот ног и скрип канатов и шкивов. Заговорщики поднимали четыре квадратных паруса и треугольный фок, который вполовину удлинит судно. Ветер, очевидно, был попутный, судно отчалило и очутилось в лапах открытого моря. Адам это тут же почувствовал: он весь позеленел, не смог сдержать стона, желудок его взбунтовался.
— Что, плохо? — шепотом спросил Артур.
— Меня… тошнит. Я еще и поэтому не люблю море.
— О Господи! Какого черта вы притащились сюда? Что, нельзя было сесть на лошадь вместо корабля?
— Ох!.. Дело в том, что и на лошади я тоже не очень… О-о! Простите…
Тошнота подкатила к самому горлу. Адам едва успел броситься в сторону, чтобы не обрызгать Артура. Несчастному показалось, что он умирает, а Артур спрашивал себя, что же он сделал, что Небеса преследуют его своими проклятиями. Несмотря на усилия, приступы рвоты Адама отдавались в его ушах трубами Страшного суда. Только бы те, наверху, не услышали…
Но они услышали. Двое мужчин с едва светящимся масляным фонарем спустились в их убежище. Мгновение спустя беглецы уже были наверху, на свежем воздухе, в руках четырех мужчин, вид которых вызвал у несчастного Адама крик ужаса:
— Негры!
— Да нет, — уточнил Артур, — белые, выпачканные в саже.
Человек, судя по всему, главарь шайки, спросил:
— Откуда вы оба взялись? Что делаете на судне?
— Мы хотели добраться до Гавра, поскольку нам нечем платить. — Артур изо всех сил старался говорить плаксивым, жалобным тоном.
— Зачем?
— У нас там родственники, у меня и брата, а здесь больше никого не осталось.
Артур с трудом выговорил слово «брат», но так их бегство выглядело более правдоподобно, в дорогу с собой не берут разное отребье.
— Как вас зовут?
— Дюпоны, — быстро ответил Артур, вспомнив, как слышал в Астуэл-Парке, что половина французов зовется именно так. — Пьер и Поль Дюпоны, — уточнил он.
На палубе оказалось гораздо светлее, чем в их узкой клоаке. Ветер разогнал тучи. Желтый сигнальный огонь на башне Гатвиля был ясно виден. Легкая дымка затуманивала сигнальные огни Сен-Васта, а на острове Сен-Маркуф они и вовсе еле виднелись. Адам едва держался на ногах, его крепко схватил за руку один из бандитов. Артур старался изо всех сил сохранять достоинство, хотя был напуган не меньше брата. Человек в большой круглой шляпе недобро улыбнулся, на миг показались сверкающие белизной зубы.