В действительности Бюто провел в тюрьме лишь несколько месяцев. Руки его не были в крови, и ему могли предъявить обвинение лишь в грабежах, незаконных поборах и грубом обращении без тяжелых последствий. К тому же его соседка, жившая в доме напротив, свидетельствовала в его пользу. Мадам Линьер во время беспорядков прятала у себя в доме священника, у которого часто собирались верующие и заполняли ее дом и сад. Бюто все это видел, но никогда ничего не сказал…
— Значит, здесь все, как раньше? — прошептала пораженная Лорна, сбрасывая пальто на подлокотники кресла и направляясь к огню. Она остановилась у камина, скрестила на груди руки и смотрела на пылающий огонь.
— Не совсем. Только эта комната и комната Мари. Там удалось собрать почти все. Две другие комнаты стоят пустые. Ну а эти индийские ковры, — добавил он, указывая на два шерстяных пестрых прямоугольника, закрывавших хорошо натертый красноватый пол, — они из усадьбы На Тринадцати Ветрах.
Это название заставило ее вздрогнуть.
— Из усадьбы? Сюда?
— А почему бы нет? Настоящим хозяином этого дома является Артур. Я привел здесь все в порядок ради него…
— Да, верно, я забыла…
В этот момент вошел Жиль Перье с дорожными сумками. Он уже поставил кабриолет в сарай и позаботился о лошади. Гийом взял сумки и направился к лестнице.
— Пойдите посмотрите вашу комнату! — сказал он. — Там вы можете немного отдохнуть, а потом спуститься вниз к ужину. Если верить моему носу, курица скоро будет готова.
— У вас есть в запасе четверть часа, — поддержал его сторож.
Несмотря на кажущуюся беззаботность, Гийом очень волновался, когда вводил Лорну в комнату, где они с Мари так страстно любили друг друга. Как только они вошли, большое зеркало, стоявшее на туалетном столике, отразило их двойное изображение и он почувствовал, как дрожь пробежала у него по спине. Зеркало было старое, кое-где отколотое и поблекшее, и изображение было зеленоватого оттенка. Ему показалось, что возле него — отражение Мари. Он оглядел комнату и еще больше испугался: в камине горел огонь, на ночном столике у кровати стоял канделябр с зажженными свечами, освещавшими белизну приготовленной постели. В маленькой вазочке даже стоял букетик подснежников. Жиль Перье сделал все так, как будто в этом участвовала женская рука. Может быть, все было слишком хорошо, и Гийом, внезапно понявший всю опасность, почувствовал, как у него появилось безумное желание бежать отсюда.
Сделав над собой страшное усилие, так что даже пот выступил у него на лбу, он взял себя в руки, но не решился переступить порог. А Лорна улыбалась этой уютной комнате.
— Как мило! — сказала она. — А вы, где вы проведете эту ночь?
— Внизу. Перье там ставит раскладную кровать. Я там спал в предыдущие приезды сюда. Я не мог спать в этой комнате…
— Но ведь вы говорили, что здесь есть еще две?
— Да. В одной жила Китти, а вторая пустовала. Во всяком случае, я придерживаюсь принятого мной решения… Ну, переодевайтесь скорее. Я ужасно голоден…
Она не заставила себя долго ждать. Несколько минут спустя они уже сидели за столом возле камина. На столе была любимая Гийомом скатерть в белую и красную клетку, которая напоминала ему детство. Из пузатой супницы шел пар, и лица сидевших за столом даже слегка заблестели от влаги. Гийом налил гостье суп в тарелку с цветочком, а женщина в это время положила ему ладонь на свободную руку.
— Благодарю, — проговорила она, заглянув ему в глаза. Он сделал вид, что не понял ее жеста, и спросил:
— Вы не хотите супа?
— Ну конечно же, хочу! Я благодарю вас за все и особенно за такой чудесный сюрприз, который вы мне приготовили в этот вечер. О, Гийом… вы хотите, чтобы сегодня я называла вас Гийом? Я так ненавижу эти родственные связи, мне все это кажется так глупо!.. О, Гийом, если бы вы знали, как я счастлива, что нахожусь здесь рядом с вами! Эти мгновения — вне времени! Я знаю, что придет время и Артур вступит в права владения домом и что-то изменит здесь, но этот вечер никогда не сотрется в памяти.
Он улыбнулся этим большим влажным глазам, которые излучали какое-то мягкое сияние.
— Если вы счастливы, Лорна, то я тоже… Но вы ешьте свой суп, а то остынет…
— Ну какой вы приземленный человек! Неужели вы никогда не даете воли своим чувствам… если допустить, что вы их испытывали?
— Если не выказываешь свои чувства, это вовсе не значит, что ты ничего не испытываешь. К тому же человеку моего возраста негоже выставлять напоказ свои мысли. Но я все-таки надеюсь, что у меня нет ничего от деревянного человека.