От себя переводчик добавил, а его соотечественник подтвердил правоту следующих слов: “Француз очень богатый человек. Если туркмены будут строго охранять его и сумеют поторговаться, то его родственники во Франции настолько состоятельные люди, что могут даже заплатить за него золотом в объеме его веса”. Эту тайну Блоквил узнал только на следующий день от одного из пленных гаджаров.
А пока что, ничего такого не ведая, Блоквил придерживался прежней линии поведения.
— Если вы, господа сердары, сами не полномочны решать такие вопросы, сегодня же отведите меня к высокочтимому Говшут хану!
Амансахат сердар, все еще удивленно разглядывавший хорошо одетого француза, родственники которого в состоянии дать за него сколько угодно золота, вежливо ответил:
— Сегодня вряд ли получится. Нет, наш главный хан не сможет принять тебя так скоро. У него сейчас очень много забот. За пять или десять дней он вряд ли справится с ними.
Ответ был ясен. Но Блоквил не успокоился. Ему все равно уже нечего было терять. И поэтому он позволил себе повысить голос:
— Я требую! Требую как представитель великой Франции!
Последние слова задели за живое обычно сдержанного Амансакхата сердара и он чуть было не вспылил. Но сдержался. Ответ его, хоть и произнесенный тихим голосом, был полон достоинства.
— Ты, может, несколько ошибаешься, раб Божий? Мы не сомневаемся в величии твоей страны. Но мы не отправляли гонца для приглашения к себе представителя этого великого государства. И потом, хоть ты и представитель великой страны, на данный момент являешься нашим пленником. И потому было бы неплохо, чтобы ты разговаривал с нами не на языке великого государства, а соответственно своему нынешнему положению.
Блоквил возразил:
— Раб рабу рознь, — в голосе его не было ни одной нотки покорности.
Амансахат сердар сказал свое последнее слово:
— Ты слишком требовательно говоришь, раб Божий. А туркмены столько крови пролили, чтобы никому не позволять командовать собою. Пока ты в наших руках, тебе придется под нашим одеялом протягивать ножки. Если оно тебе коротковатым окажется, придется немного подвернуть ноги.
Выслушав витиеватую речь Амансахата сердара, Блоквил задал соответственный вопрос:
— Когда же мне посчастливится оказаться под одеялом подлиннее, чтобы мои ноги не выглядывали?
— Если Господь одобрит, им ты укроешься после того, как вернешься к своему великому народу. А пока тебе придется довольствоваться коротким одеялом, которым бедные скотоводы накрыли тебя из жалости к тебе.
Проанализировав все сказанное Амансахатом сердаром, Блоквил подумал: “Про туркмен говорили, что они тупы и злы, как Бонито-Бенито, но это не совсем так”. (Бонито-Бенито (Александр Грахам) — морской разбойник, вошедший в историю XIX века своими налетами).
Старейшинами выбирают мудрых и справедливых людей. Один из таких вождей Говшут хан отличается своей хитростью, умением использовать политические уловки, быстрее других находить выход из тяжелого положения,
Из-за огромной численности пленных и захваченных трофеев в Мерве цена одного раба упала с 500 до 5 манатов.
После победы, когда в плен было захвачено 18000 иранцев одного раба можно было купить за 3 или 4 тылла.
С тех пор, как судьба забросила его в Тегеран, Блоквил, вероятнее всего потому, что считал себя пришельцем, ни с кем не вступал в споры и никого не обидел. Действуя по поговорке “у чужой собаки хвост поджат”, он отступал даже в тех случаях, когда мог бы сказать свое слово. А потому, сколько ни думал об этом, он никак не мог понять, почему иранцы продали его туркменам. А самое главное, иранцы ведь ничего не выигрывали оттого, что он оставался в плену. Блоквил не считал себя врагом туркмен, так же, как не считал себя их пленником. Ему вообще с трудом верилось, что он находится в плену. Напротив, он был уверен, что сможет попасть на аудиенцию к главному хану туркмен и тот освободит его из плена. Он вынужден был смириться со своим нынешним положением, считая его временным явлением.