— Ой, так ты даже младше меня. Я тебя не поняла.
В темноте не было видно выражения лица Акмарал, но француз подумал, что она улыбнулась.
После выяснения возраста друг друга разговор опять оборвался. Блоквил, понимая, что ему все равно не уснуть, не хотел ухода Акмарал. Он посмотрел на звезды, заглядывающие через дверь сарая, и спросил:
— Видите звезды, Ахмарал? На небе у каждого должна быть своя звезда…
Слова, сказанные Блоквилом для поднятия настроения женщины, так и не вылились в разговор. Потому что Акмарал сказала:
— Моей звезды там нет!
— Обязательно должна быть, Ахмарал, и ваша звезда.
— Моей там нет. На небе не может быть звезды у человека, который несчастлив на земле.
“Почему она не заговаривает о главном? Или же сообщение Гулам бека всего лишь сплетни досужих кумушек? Вряд ли Ахмарал пришгла ко мне просто так”. Сам Блоквил не решался начать малоприятный разговор. Чтобы не сидеть молча в темноте, он искал тему для разговора. Наконец француз спросил:
— Ахмарал, вы замужем? — вопрос его прозвучал нелепо.
— Ты хочешь побольше узнать обо мне? — спросила Акмарал с улыбкой.
— Конечно, человеку всегда хочется поближе узнать того, к кому он относится с уважением.
Акмарал долго не отвечала. Француз не стал настаивать, если женщина сама не хочет. Он уже думал, о чем бы таком еще спросить, но тут Акмарал заговорила сама.
— В двенадцать лет я попала в руки гаджаров-разбойников, Жорж. В двенадцать лет ушла девочкой и в пятнадцать девственницей же и вернулась назад…
Блоквил невольно вспомнил “царское представление”, устроенное людьми Хамзы Мирзы с невесткой чабана в песках Сарахса.
— Неужели они не тронули вас и отпустили домой? — вырвалось у него.
— То, что это именно так, знает один Бог, и еще я. А больше никто не верит. Даже мои родственники. Поэтому я и осталась в одиночестве, несчастным человеком… Однажды они хотели отдать меня за одного человека, я не согласилась. Надо отдать им должное, они поступили мужественно. Во-первых, не стали нарушать законы шариата, потому что я не дала согласия. Ну а во-вторых, они считались со мной из-за Апбасалы.
— Кто такой Апбасалы?
— Апбасалы — старейшина того рода в Хорасане, где я была заложницей. Его бурказы взяли в плен. Меня должны были обменять на этого Апбасалы. И обменяли.
— А потом…
— Я знаю, чего ты ото меня ждешь, Жорж. И об этом скажу. Кому нужна девушка, пробывшая в плену три года? Туркмены не берут в жены девушек с опороченным именем.
— Но персы поступили с вами блогородно?..
— Ну и что? Лучше самой быть испорченной, чем замарать грязью имя свое. Родителей у меня нет. Только вот эти двоюродные братья. И еще один близкий родственник — дядя, который забирал меня на летовку. Вот так и живу в тени своих родичей.
Когда Акмарал замолчала, Блоквил сказал:
— У нас таких, как вы, называют старыми девами.
— У туркмен тоже есть такое выражение. Никуда не денешься, если это написано у тебя на роду, то так оно и будет.
— Судьба-то судьбой, но вы что, так и собираетесь век свой в старых девах проходить?
Акмарал опять тяжко вздохнула.
— А еще неизвестно, буду я жить или нет. И потом, вот уже пять месяцев я не старая дева.
— Кто же тогда?
— Никто.
— Как это?
— Просто несчастная женщина. — Акмарал вдруг поняла, что позволила себе лишнее. — Что это я тут разболталась? А с другой стороны, должна я выговориться, кому-то душу открыть. Иначе не выдержу, сердце разорвется. Умеющий сострадать чужой человек поймет тебя скорее, чем безжалостные родственники…
У Блоквило защемило в груди. Забыв обо всем на свете, он придвинулся поближе и схватил Акмарал за руку. Она ее вырвала.
— Что, добрый чужой хочет превратиться в злого родственника?
Французу стало совестно. В душе он был рад, что Акмарал не видит, как краска стыда залила его лицо.
— Извините, Ахмарал. Вы меня простили?
Акмарал, словно не слыша его просьбы:
— Если я сама не сделаю этого, не уйду из жизни, мои родственники… Никак не могла уснуть, вот и пришла, чтобы хоть немного отвлечься от тяжких дум.
— Я ничего не понимаю, Ахмарал.
— Это хорошо, что не понимаешь. Сама заварила кашу, сама и расхлебывать буду. Видать, судьба. Я верю в судьбу, Жорж.
Хлопнула дверь Эемурата.
Акмарал хамерла.
— Гелнедже вышла на двор!
Через некоторое время та же дверь хлопнула опять.
Акмарал успокоилась.
— Гелнедже вошла в дом!
Это были последние слова, которые Блоквил услышал от Акмарал. Хибара пленного опустела.