Только сейчас Белявин узнал мотоциклиста — это был голубоглазый сержант Ольхин.
Сержант соскочил с мотоцикла, подбежал к машине и, четко козырнув, проговорил:
— Товарищ лейтенант! Генерал приказал вам как можно скорее явиться к капитану Зайченко. Велено передать, что очень срочное дело…
Белявин откинулся на сидении.
«Неужели что-нибудь случилось? — подумал он. — Неужели я проглядел, не сумел предупредить!»
— В Каширскую! Как можно скорее! — приказал он шоферу.
Шофер с места дал скорость. Машина запрыгала по ухабистой дороге. Встречный ветер стал таким плотным, что было трудно дышать, и лейтенант опустил ветровое стекло.
Всю дорогу до Каширской Белявин нетерпеливо смотрел на спидометр — ему казалось, что машина еле-еле движется, хотя стрелка показывала скорость шестьдесят километров.
«Неужели что-нибудь произошло!» — все время думал он.
Торопливо, даже не стряхнув пыль со своего костюма, Николай вбежал в кабинет Зайченко.
За столом капитана он увидел знакомую плотную, уверенную фигуру майора Величко. Зайченко сидел на диване и обычно веселое, улыбающееся лицо его выглядело хмурым и озабоченным.
— Товарищ майор… Лейтенант Белявин… прибыл, — задыхаясь от волнения, доложил Николай.
— Садитесь, лейтенант! — тихо проговорил Величко, и по его подчеркнуто тихому голосу, по особенному, холодноватому тону Николай понял, что произошло что-то неожиданное и страшное.
Стараясь сдержать волнение, Белявин порывисто опустился в кресло.
Майор Величко провел ладонью по лбу.
— Какие новости, лейтенант? — спросил он.
— Новостей у меня нет, товарищ майор, — ответил Белявин. — Если не считать того, что мне удалось обнаружить таинственную рацию…
Майор нетерпеливо махнул рукой.
— Об этом я знаю… Знаю, что вы докладывали подполковнику… Меня интересует, не произошло ли чего-нибудь особенного в археологической экспедиции. Когда вы в последний раз видели Надю?
— Несколько дней назад, — обеспокоено проговорил Белявин. — Вчера она не явилась почему-то на условное место вечером…
Зазвонил телефон. Капитан Зайченко неторопливым движением снял трубку.
— Зайченко! — недовольным баском проговорил он. — Ну да, капитан Зайченко! Кого? Лейтенанта Белявина? Можно!
Николай взял трубку. Звонил младший лейтенант — дежурный по лагерю. Он сообщил Белявину, что его уже давно ожидает жена.
— Надя? — удивился Николай.
— Я не знаю, товарищ лейтенант, как зовут вашу жену, — ответил дежурный.
Белявин увидел, что майор выжидательно смотрит на него. Прикрыв ладонью микрофонную трубку, он сказал:
— Звонят из лагерей… Там ждет меня Надя…
— Значит, что-то случилось в экспедиции, — прервал его майор Величко. — Сейчас же езжайте, немедленно. И быстрее возвращайтесь обратно…
— Хорошо! Я сейчас приеду! — проговорил в трубку Белявин. — Откуда вы узнали, что я у капитана Зайченко? А! Сержант Ольхин доложил! Ясно! Еду!
Он положил трубку…
Глава 22
Утро было тихим и солнечным, но в лагере экспедиции ощущалась какая то смутная тревога. Как обычно, все поднялись с рассветом, чтобы после завтрака отправиться к месту раскопок. Но профессор Качемасов не вышел из своей палатки.
— Тихон Тихонович! Идите кушать! — крикнула Надя, готовившая в этот день завтрак.
— Спасибо, не хочу, — каким-то безразличным, словно больным голосом ответил профессор.
Позавтракали без него. Рабочие и Петр Зотов, взяв лопаты, присели в тени кустов, ожидая распоряжений профессора.
Надя решительно вошла в палатку и спросила:
— Тихон Тихонович, можно к вам?
— Да.
Откинув брезентовую перегородку, она вошла к профессору.
Качемасов, одетый, в пыльных сапогах, лежал на своей койке, подложив под голову руки. Его лицо приняло желто-землистый оттенок, глаза лихорадочно блестели.
— Что с вами, Тихон Тихонович? — испуганно воскликнула Надя.
— Ничего…
Голос профессора, вялый и безразличный, еще больше испугал Надю.
— Тихон Тихонович, вы больны? Я сейчас пошлю за врачом…
— Нет, врача мне не надо, — твердо ответил Качемасов. — Врач здесь не поможет…
— Так что же с вами, Тихон Тихонович?
Худощавое лицо профессора передернулось, словно от невыносимой боли.
— Мне приходится решать одну очень сложную проблему, милая девушка, — уже более мягким тоном объяснил он. — Надо очень серьезно подумать… Я получил неожиданное известие…
— Что-нибудь очень неприятное, Тихон Тихонович? — сочувственно спросила Надя.