- Сейчас спущусь, - рассеянно ответил, заметив, впрочем, как хмыкнула служанка, бросив на него выразительный взгляд.
Ну да, красные глаза, будто он пил всю ночь, щетина вместо аккуратных бакенбардов, всколоченные волосы и пуговицы нет на сюртуке. Непорядок. И тут же забыл об этом. Взгляд зацепился за имя «Камелия», написанное им же самим. Он бы и рад был выходу из тупика, в который сам же себя загнал, но не видел его.
Альберт спустился по ступеням вниз, в холл. Привычно накинул на себя плащ с капюшоном, надел тяжёлые сапоги и взялся за ручку двери. Ветер чуть не сбил его с ног. Буря свирепствовала и никак не хотела затихать. Он шагнул вперёд. Прежде всего, надо, наверное, осмотреть хозпостройки. Как то так вышло, что из мужчин в поместье остался он – хозяин, да конюх. И больше совсем никого.
С трудом он открыл тяжёлые, окованные железом ворота в конюшню. Там было тепло и сухо. Лошади мирно жевали сено. И всё бы хорошо. Вот только в углу мирно догорала лампа, грозя упасть от такого ветра и устроить пожар. Уж на что он забывчивый, но прислуга распоясалась просто дальше некуда. Альберт вздохнул, потушил лампу и направился к воротам, чтобы запереть их. И кто в такую бурю оставил ворота открытыми? Наверное, кухарка бегала в Галиас за чем-нибудь, да и забыла закрыть.
Он сознавал насколько из него плохой хозяин. Рассеянный. Прислуга не слушается и норовит всё сделать по своему. По-хорошему надо давно распустить их, да нанять других, но ему было тяжело. Представить, что придётся искать ещё людей, общаться с ними, говорить. Он не любил и не хотел этого. Вот если бы можно было вообще уволить всю прислугу. Но без женской руки дом не выстоит.
Альберт подошёл к воротам и схватился за резные створки, чтобы закрыть их, когда услышал странный звук. Как будто кто-то кричал и ещё ржание лошадей. Могло ли быть такое, что кто-то заблудился здесь в эту бурю? Да нет. Он недоверчиво прислушался. Все местные знают, что в бурю нельзя выходить из дома. А если она застанет какого-нибудь путешественника, так на то есть гостиницы.
И всё же он не выдержал. Что-то такое вспомнилось опять. Лица с кинварских границ, люди, которых он защищал. Сколько мог, пока то ранение не унесло его на грань жизни и смерти, едва ли не за грань.
За воротами начинался лес. Ветер скрипел и стонал в кронах деревьев. Если он не найдёт в ближайшие несколько минут никого, то стоит вернуться, не искушать судьбу. Хотя он всегда любил бурю. Пусть глупо, но даже когда-то делился этой любовью с Камелией. И она восхищалась вместе с ним. Выходит, восхищалась неискренне, как будто её кто-то заставлял. Да, наверное, он действительно не понимал, сам вынудил её на это объяснение. А надо было всего лишь сразу поверить ей. Но он не мог.
Альберт закрыл на секунду глаза, а когда открыл – неподалёку, за деревьями что-то блеснуло. Несколько шагов и вот впереди виднеется изломанный остов экипажа. Лошади оторвались и убежали. Он подошёл ближе. На облучке лежал мёртвый кучер, смотря невидящими глазами в хмурое ненастное небо. Альберт шагнул к нему и закрыл глаза. «Покойся с миром» - прошептал про себя.
Наверное, пассажир в экипаже уж конечно был мёртв. И всё же стоило посмотреть. Он не мог остаться безучастным. Шагнул к искорёженному экипажу и попытался открыть дверцу. Её заклинило. Сходить за топором? А если там внутри ещё ко-то живой? Альберт вздохнул, сжал губы, схватился за дверцу. Усилие. Так тяжело. И всё же физическая тяжесть – ничто. Несколько минут, и он с трудом оторвал дверцу. Сорвал с петель.
И на руки ему почти вывалилась девушка. Вся в крови. Рыжие волосы спутались и разметались в беспорядке. Небеса! Она живая? Он осторожно прижал ухо к груди. Сердце билось. Надо отнести её домой и послать за доктором. Мысли метались как птицы в клетке. Он где-то видел её. Смутно знакомая и такая нежная.
Альберт улыбнулся своим мыслям. Она даже не тронула его сердце. После Камелии оно умерло. И всё же…
До ворот он добрался в несколько шагов, так и не закрыв их за собой. Просто не осмелился положить незнакомку. Совсем ещё юная и нежная. Она так напомнила ему Камелию, что сердце заболело от привычной тоски. Он знать не знал, где его невеста. После того дня она словно умерла для него. Точнее нет. Он умер. Он оказался в одном мире, а она – в другом, там где ему не было места.
Он вошёл в дом. Тяжело. С одежды капала вода. Служанка, прибежавшая на звук, с ужасом посмотрела на незнакомку.
- Кто это, господин?
- Не знаю. Нашёл в лесу.
- Не коснись меня чёрная сила, - служанка с ужасом отскочила от девушки. Они были суеверны, эти люди из Галиаса. Он не судил их. Здесь рядом с границей тварями пропахло всё.