Винсент огляделся, ощутив знакомый, но теперь чужой запах старого камня, смешанный с отработанным паром и чем-то металлическим, разносившимся по воздуху. Вдалеке, над крышами, плавно проплывал патрульный дирижабль, его массивный силуэт оттенял темнеющее небо, добавляя сцене мрачности. Прожектор бивший с днища воздушного судна, цепко следил за порядком, готовый в любой момент разразиться гневной тирадой постовых. Винсент тяжело вздохнул и направился к театру, держась поближе к стенам, чтобы оставаться в тени. Прежде чем сделать тот самый «главный» шаг и проникнуть внутрь, он решил узнать больше о том, что происходит за этими запылёнными окнами и треснутыми дверями.
Подходя к ближайшему дому, Винсент обратил внимание на старый механический лифт, встроенный в боковую стену здания. Скрипящий, едва работающий механизм выглядел как чужеродный элемент среди старых кирпичей и металлических решеток, теперь покрытых ржавчиной. На крыльце этого дома он заметил женщину, усердно занимающуюся починкой детской деревянной лошадки. Её одежда была простой, но аккуратной, лицо отражало усталость от жизни в целом и в этом районе в частности.
— Добрый вечер, мадам, — обратился Винсент, подходя ближе. — Я провожу расследование по поводу здания неподалёку. Вы не могли бы рассказать, замечали ли здесь что-нибудь необычное?
Женщина подняла глаза и несколько мгновений изучала его лицо, словно взвешивая, стоит ли делиться информацией, после чего она вежливо улыбнулась.
— Театр что ли? Да, вижу там людей иногда, — голос её был тихим, но в нём слышалось беспокойство. — Приходят ночью, по одному или по двое. Разные люди. Раньше думала, что уличные музыканты атмосферы ищут, но потом поняла, что нет. Слишком часто ходят, да и странно всё это, не находите?
Винсент нахмурился, уловив отчетливые нотки волнения в её голосе.
— Люди эти, — продолжала она, — не похожи на тех, кто живёт здесь. В основном мужчины, но и женщины бывают. Некоторые приезжают на автомобилях, кто-то просто пешком приходит. Не шатаются по улицам, сразу за театр идут.
Он поблагодарил женщину и отойдя подальше, обратился к Лили через наушник:
— Направь дрон внутрь театра через одно из выбитых окон. Посмотри, что там внутри.
Вскоре тихий гул дрона прозвучал в шаге от Винсента. Лили, контролируя устройство, направила его к разбитому окну на первом этаже. Дрон плавно проскользнул внутрь, окунувшись в полумрак, который царил за стенами театра.
— Вижу главный холл, — голос Лили был сосредоточенным. — Место заброшенное, но кое-где осталась мебель. Вижу полуразрушенные колонны, одна из них обрушилась и проломила пол. Видимо, какая-то тварь здесь все же успела порезвиться… Всё покрыто пылью и паутиной. Вижу старый шкаф для одежды… Кто-то недавно открывал его — там есть следы, но внутри пусто. Прямо передо мной гардеробная, а оттуда ведёт коридор, кажется, в главный зал.
Дрон пролетел через гардеробную, заглядывая в каждую из пустых ячеек, и наконец оказался в главном зале театра. Огромное пространство, когда-то наполненное музыкой и аплодисментами, теперь выглядело зловеще и заброшено.
— Тут пусто, — продолжала Лили. — Но вижу что-то интересное. В углу зала есть дверь, ведущая чуть вниз. Подсобка или, возможно, подвал. Она в отличие от всего остального слишком новая.
Винсент напрягся, когда услышал это.
— Запомни местоположение двери. Я скоро подойду.
В этот момент он заметил движение на улице. Люди начали подтягиваться к театру. Некоторые приходили пешком, другие подъезжали на старых автомобилях, которых давно не было видно в центральных районах — всё как сказала та женщина. Винсент наблюдал за ними из тени ближайшего здания, стараясь оставаться незаметным. Одеты они были просто — обычные пальто, шляпы, не привлекающие внимания. Это были мужчины и женщины разных возрастов, но в основном среднего и старшего. Казалось, ничто не выделяло их из толпы. Но Винсент не обманывался: их что-то явно привлекало к этому месту, и он уже догадывался что именно.
Пока люди собирались, Винсент вернулся мыслями к состоянию района. Ещё семнадцать лет назад это был процветающий уголок города, где жизнь кипела, и каждый знал, что всё лучшее происходит именно здесь. Теперь же, после вспышки эпидемии и долгих лет забвения, район превратился в тень самого себя. Восстановленные дома казались чужими, жизнь здесь текла медленно и тяжело. Процветание исчезло, оставив после себя только мусор, развалины и какое-то отчаяние…