-Мгум… -хмуро ответил Гурон, поддергивая замок-«молнию» куртки под самый подбородок.
-Давайте прощаться на весь следующий месяц.
-Опасаюсь, что на более длительный срок. – мотнул головой Гурон. – С прибытия Пешки начинается операция «Штаб» и кто знает, на какое время мы с ним останемся без связи.
-Очень надеюсь, что ненадолго! – с несокрушимым оптимизмом возразил Тристан. Он крепко пожал руки Гурону и Чёрной Пешке, завалился в глубокое кресло в просторной кабине и включил автопилот. Машина грациозно оттолкнулась от земли и устремилась вверх. Прогрессоры помахали вслед.
-Пойдём к речке. – предложил Гурон, – Заберём снасти, оттуда прогуляемся до шоссе, там должен ждать автомобиль.
-Снасти? –удивился Всеслав.
-Ну, как же! Всякому известно, что второй секретарь уездного комитета ХПСС любит изредка порыбачить, причем не на специальных прудах, а на лоне природы, в укромных местечках, где рыбка прикормлена и где никто не мешает.
-Недурное прикрытие. –одобрил Лунин, - А госбезопасность ничего не подозревает?
Робот-разведчик "Sparrow-107" над Саракшем
-Еще чего! Недотепы и мои должники, держу их на коротком поводке. Береги лицо, здесь колючки…
Пешка с некоторой завистью отметил, что Абалкин за десять лет крайне изменился. Естественно, повзрослел, стал выглядеть как-то крепче, основательнее. Однако, Лёвушка-Рёвушка превратился в Гурона не поэтому. Впереди Всеслава шел высококлассный прогрессор: ни единого лишнего движения, ловкость, собранность, сила. И необычайное чутье на постороннее внимание - спросил, не оборачиваясь: -Что спину взглядом трешь?
-Оцениваю. – честно признался Лунин.
-И как?
-Великолепен. Без лести.
Гурон раздраженно фыркнул.
-Не влети с разгона в ручей, его под листвой в темноте не видно… -предупредил он. -Давай поговорим прямо сейчас. Позже в легковушке придется либо молчать, либо объясняться без слов. Семь подслушивающих «ушек» вляпано.
-А говоришь – «не подозревают».
-Так и есть, а «ушки» - казенная дань порядку. Каждый чиновник об этом прекрасно знает. Прослушивают всех. И количество устройств прослушивания определяется статусом должностного лица. Вроде ромбиков на погонах, хм... Я-то что – скромный бюрократ, а вот в служебном автомобиле моего начальника, первого секретаря, целая дюжина «ушек» под обивкой.
-Значит, чем успешнее карьера…
-Тем более тебя обихаживают контрразведчики. – подтвердил Гурон, -А теперь изложи-ка легенду, хочу проверить.
-Мне сорок пять, - скучно начал Всеслав, - родился в Столице Государства Неизвестных Отцов, детство прошло в Северо-Восточном Пригороде. Отец – шофер, погиб в автокатастрофе, когда мне было три года, его совершенно не помню. Мать – зоотехник в государственном хозяйстве №67, умерла двадцать лет назад. Никаких родственников больше нет. Окончил сначала восьмилетнюю, затем среднюю школу, поступил на обществоведческо-педагогический факультет университета. Учился отлично, за что сначала был поощрен отменой оплаты за учебу – потом стипендией. Разведен. Не судим. Не…
2
Комментарий Сяо Жень:
Вот еще один «сучок в полу», о который мне пришлось споткнуться, исследуя эту тему. Почему-то в архивах секции «Саракш» среди огромной груды всякого рода материалов нашлось совсем мало того, что помогло бы понять, как именно происходила легализация моего деда в Хонти. Полагаю, это объясняется тем, что, благодаря умелой поддержке Абалкина-Гурона все произошло как нельзя лучше. То есть вообще без осложнений. Кроме того, хонтийский эпизод в операции «Штаб» рассматривался всего лишь как подножка для решающего прыжка в Империю и хранение малоинтересной информации в архивах просто сочли лишним.
В.Лунин изобразил беженца из бывшей Отчизны, которые в то время тысячами пересекали границы Достолавного Дела Хонтийского Народоправия. Основную их массу хонтийцы отправляли в специально организованные «Поселки труда и жизни». Но по ходатайству Гурона, «случайно познакомившегося с незаурядным школьным преподавателем-иммигрантом», для Лунина сделали исключение. Ему разрешили перебраться в уездный город, где секретарствовал Гурон, поселили в микроскопической комнатушке общежития и устроили канцеляристом-делопроизводителем в тамошнее отделение губернского института усовершенствования учителей.
Реклама Министерства железнодорожных сообщений Хонти на карманных календарях за 9589 г.
Несколько месяцев он старательно и пунктуально выполнял свои новые обязанности. Дисциплинированно отмечался в управлении надзора за иммигрантами. Усердно готовил необходимые бумаги для принятия хонтийского гражданства и процедуры натурализации. Абсолютно ни в чем предосудительном замечен не был. Работал за четверых, как в институте, так и – «в дни общенародного трудового энтузиазма» – на овощехранилищах и разборке развалин уничтоженных войной кваталов. Жил на более чем скромные жалование и продовольственный паек. Неудовольствия своим положением не изъявлял. Им были довольны.