— Он всё ещё живой человек! Такой, как я или вы! — Дженис говорила с надрывом, чуть не плача, — вы бы убили МЕНЯ, доктор?!
Теперь всё стало ясно, теракты были подстроены, всё лишь ради того, чтобы уволить меня из полиции, убрать с радаров, даже шрамы, они тоже были построены, меня хотели обвинить в этих взрывах и разместили мою фотографию в газете, а теперь моя бывшая жена борется в соседней комнате за мою жизнь, но не значит ли это, что она тоже участвовала в этом, она предала меня, причем наихудшим образом. Я был неимоверно зол, самый родной для меня человек предал меня, но ради чего? Ради наследства? Или может отомстить? Я подошёл к передвижному столику рядом с кроватью, там находился шприц, наполненный какой-то прозрачной жидкостью, схватить его в руку, я направился к двери. Резко открыв дверь, я попытался кинуться на Хендерсона, но вдруг почувствовал боль во всем теле, ах да!, как же я мог совершить такую глупость — таблетка, она была отравлена!
Все в комнате обернулись в мою сторону.
Дженис вскрикнула: О боже! Позовите охрану! — её глаза покрылись слезами.
Я упал на холодный пол, как же приятно было просто лежать на полу и ничего не чувствовать. Через минуту подбежало трое амбалов в полицейской форме, меня схватили и понесли куда-то. Наконец меня принесли в какую-то комнату, посадили на кресло, надели наручники и приковали к столу, зашёл Хендерсон. Он был очень взволнован, на нем был надет белый халат, а в руках он сжимал толстую папку, присев на кресло напротив меня за столом, он начал говорить:
— Здравствуйте, сейчас мы пройдемся по списку как обычно.
Итак, ваше имя?
Это была какая-то уловка, чтобы засадить меня далеко и надолго, но попытался подыграть ему:
— Джон, Джон Хейз.
— Вы уверены? Ладно... — он тяжело вздохнул — Ваша работа? Чем вы занимаетесь?
— Я детектив, к чему эти вопросы, Хендерсон? Я всегда знал, что вы продажный коп, но не настолько же... — усмехнулся я.
— Так, давайте всё уясним, я - не Хэнк, я - не Джереми, я - ваш лечащий врач, доктор Ливингстон, запомните, хорошо? Это несложно.
Я рассмеялся ему в лицо, он говорил так уверенно и правдоподобно.
— В этом нет ничего смешного! Послушайте меня, вы никакой не Джон, вас зовут Генри Левицки, ваш диагноз — параноидальная шизофрения, вы придумали свою новую личность, чтобы пережить смерть ваших жены и дочери, как и много раз до этого...
Я его перебил — Жены?! Жены?! Она только что с вами разговаривала!
— Подождите секунду... Мэри, зайдите!
В комнату зашла Дженис, она была одета в белый халат с бейджиком, на нём была надпись: "М. Фостер, медсестра", но КАК? ПОЧЕМУ? ЭТО НЕВОЗМОЖНО!
Ком почему-то накатывал в горле, а в душе стало вдруг так грустно и невыносимо.
— Генри, мне очень не хочется это вам говорить уже не помню в который раз, но когда ваша жена и дочь сгорели заживо из-за вашего пристрастия к курению, ваш мозг не справился с этим. Сначала вы внушили себе, что во всем виноват какой-то другой человек, это совершенно обычная доя таких случаев ответная реакция мозга на трагедию, вы начали искать какого-то призрачного убийцу, не спали месяцами, придумали себе новое имя, личность, а потом впали в кому...
— А как же ваш разговор в коридоре? Вы хотели убить меня!
— Да, естественно! Вы лежали в коме уже четыре года, у вас не осталось живых родственников, по закону мы должны были отключить вас от аппарата ещё месяц назад, однако вас спасла Мэри — медсестра. Она не верила, что мозг уже мёртв, и, как видим, не прогадала.
Еле сдерживая слёзы, я смотрел на доктора, и в моей голове приносились воспоминания, я видел дом, охваченный огнем, видел старую церковь, панихиду и два черных гроба, один большой и один поменьше, они были закрыты, повсюду были цветы и кресты, но я никак не мог вспомнить ни лица жены, ни лица дочери, ни их имён. В палате стояла тишина и было слышно только моё прерывистое дыхание. Моё сердце сжималось и разжималось с бешеной скоростью и болью, стало невыносимо дышать, в комнате стало ужасно душно, в глазах потемнело, я упал в небытие.
Ливень не прекращался, он беспощадно заливал глубокую яму. Рядом стояли две могильные плиты, одна большая и одна поменьше, около могилы стоял священник и громко читал: «Со духи праведных скончавшихся душу раба Твоего…»
— Значит, так я умер?
— Да — ответил вездесущий голос, отдаваясь эхом из могилы…
Конец