— Его удар обычному человеку голову бы снес. У тебя челюсть небось железная!
Она улыбнулась, словно я сказал что-то смешное, и зажгла свою соломинку от спички, извлеченной из рукава льняной сорочки. Глубоко, медленно затянувшись, она выпустила густой клуб дыма, окутавший нас голубовато-белой пеленой.
— Малыш, челюсть у меня не крепче твоей. Или любой другой. Вспомни, что ты на самом деле видел, а не то, что ожидал увидеть.
У меня хорошая зрительная память — развилась за годы практики представления заклинаний перед тем, как их сотворить. Я вспомнил драку. Фериус, отставив правую ногу назад и наклонившись вперед, подставила челюсть противнику. Косой замахнулся, и вся сила разворота ее бедер и плеч ушла в его удар. А потом… Было что-то странное в том мгновении. Все произошло слишком быстро, чтобы толком рассмотреть, но когда я задумался о том, что же я видел, я мог поклясться, что, к тому моменту, как удар Косого достиг цели, Фериус не только развернулась на 180 градусов, но и всем телом отклонилась назад. А это значило, что ровно в тот миг, когда кулак коснулся ее лица, Фериус развернулась, в точности следуя за линией удара, чтобы ослабить его силу.
— Ты обманула его, — вдруг сказал я. — Выглядело так, как будто он тебе врезал, но ведь он тебя едва зацепил, так?
Фериус потерла челюсть.
— Он меня зацепил достаточно. Не то сообразил бы, что я увернулась от основного удара.
— Но двигаться так быстро, это же…
— Танец, — сказала она.
Изучая магию, прежде всего учишься точности. Заклинания — точная наука. Каждый слог, каждая соматическая фигура, каждый образ, который рождается в голове, — все должно быть безупречно. Но вся моя наука и близко не подходила к тому, что должна была уметь Фериус, чтобы провернуть такое.
— Расчет времени должен быть идеальный, — сказал я почти шепотом.
— В танце нужно чувствовать время, — ответила Фериус, как будто это все объясняло.
У меня это все еще в голове не укладывалось.
— Но ты должна была точно знать, куда он ударит. Но как ты могла это знать? Разве что…
И тут до меня дошло: там, в городке, она точно указала пальцем на свой подбородок и наклонилась вперед, так, что ему было удобно бить только туда. И все равно — каждое движение, угол наклона — все должно было быть идеально выверено.
— Он мог сломать тебе шею.
— Мог.
Я почувствовал, что щеки у меня налились краской от стыда.
— Ты рисковала жизнью, чтобы спасти меня. Опять.
Фериус поправила шляпу и заправила под нее выбившиеся кудри.
— Я вся такая благородная, да?
Не успел я ответить, как она пустила лошадь рысью, и моя тоже прибавила ходу.
— Давай-ка отъедем подальше от этого городка, — сказала она, — чтобы мне не пришлось демонстрировать благородство дважды за день.
5
ИСТОРИИ У КОСТРА
В ту ночь мы разбили лагерь, как обычно. Фериус отправила меня собирать хворост, а сама расставила свою любимую коллекцию ловушек. Она ни разу не дала мне на них взглянуть, что бесило меня несказанно. Рейчис отправился на охоту и притащил слегка изуродованные останки кролика в дополнение к нашему ужину. Мех белкокота приобрел зеленовато-бурый оттенок, а полоски стали похожими на тонкие угловатые веточки полыни.
Белкокоты умеют менять цвет шкуры, чтобы сливаться с окружающей средой, и поэтому они отличные охотники. Любимая тактика Рейчиса — спрятаться за кустом. Ведь к тому времени, как кролик или любая другая мелкая зверушка подберется настолько близко и догадается, что перед ней не просто какой-то особенно пышный куст, станет уже слишком поздно.
Мой народ кроликов обычно не ест, но мне они нравятся. Заметьте, однако, ничто не может внушить отвращение к вкусу любого животного быстрее, чем звуки, с которыми Рейчис его убивает. Проблема не столько в том, с какой свирепостью он в них вгрызается, сколько в том, что он продолжает беседовать с ними, когда они уже умерли.
— Вот так, глупый грызун. Кто тебя убил? Я тебя убил, — Рейчис стоял над трупиком кролика, кровь которого капала с его морды. — Когда попадешь на тот свет, скажи своему глупому кроличьему богу, что это я вырвал тебе глотку, а теперь мне хочется божественной кроличьей плоти.
Иногда его заносит в поэзию. По большей части на темы насилия.
Час спустя, когда еда была приготовлена и мы ее уже наполовину съели, Рейчис продолжал восхвалять свою великую победу, подробно описывая каждую мелочь; с новыми комментариями история становилась еще красочнее.