Моя мама, конечно, умела выносить мозг. Но надо отдать ей должное – она могла выносить мозг тем, кому это было необходимо. Всяким там чиновникам, партийным деятелям. В общем, наши городские, а тем более, районные власти боялись её, как огня. И вот она походила по инстанциям и выяснила, что её брату – моему дяде Валентину – положена была от городского фонда отдельная квартира. Как инвалиду! Но квартирку кто-то «зажал» и дядя Валентин должен был становится бомжом. То есть, гражданином без определённого места жительства.
Я уже не помню, как там всё было, но, когда я вернулся из армии, бабушка жила ещё в своей половине дома, дедушка свою половину давно продал, уехал в село и там тихо умер. Зато дядя Валентин жил в отдельной однокомнатной «хрущёвке», как кум королю и сват министру. Ну, такая тогда была поговорка.
Конечно, какая-то там гнида в горисполкоме всё же моей маме пакость сделала – инвалиду второй группы, который уже еле ходил, выделили квартиру… на пятом этаже. В доме без лифта! В «хрущевках» ведь лифт не предусмотрен! В общем, дядю вселили, а дальше…
Мама плюнула и не стала больше бегать по инстанциям. Квартиру выделили, а снова начинать канитель – можно было и этой лишиться. А жить-то дяде где-то надо было! Так что он потихоньку стал привыкать к ежедневной гимнастике, которая стала для него эквилибристикой. То есть он с палочкой спускался с пятого этажа, ходил в магазин, покупал продукты, потом шёл домой, поднимался на пятый этаж… Потом готовил себе еду, ел – короче, жил. Раз или два в неделю мама или приезжала сама, или просила меня привезти дяде Валентину какую-то еду – баночку борща, мясо, помидоры-огурцы или там квашенную капусту, в общем, продукты. Пенсия у инвалида второй группы больше не стала, хотя, в целом, на жизнь ему хватало. На жизнь и на разукрашивание этой довольно тусклой жизни при помощи спиртного.
Дядя Валентин был одиноким. Пару раз выпивал с дружками, которых быстро нашел по месту жительства – таких же, как и сам, одиноких и несчастных инвалидов-алкашей. Но ему снова пару раз дали по голове в процессе обсуждения политической обстановки в мире, и после этого дядя пил уже в одиночестве.
Вначале я не мог понять этого чувства. Ну, живёт человек один, ну, нет у него рядом никого из близких – и что? Я сам в то время тоже был один, переживал какую-то свою трагедию неразделённо любви, какие-то свои проблемы решал, в общем, одиночество порой для меня было благом. И потому оно было благом, что в любой момент я мог пойти, куда угодно! Встретиться с кем угодно! Не говоря уже о том, что я был молод, здоров, полон сил и надежд! Мне не было еще и 30 лет!
А моему дяде было уже почти 50. При этом он выглядел, как сущая развалина – еле ходил, даже по квартире передвигаясь с палкой. У него почти не было зубов, а уж какие головные боли он испытывал – я даже и не знал. Подозреваю, что и пил он оттого, чтобы заглушить эти боли. А может и ещё от чего?
И он жил совершенно один! Причем, через некоторое время его самочувствие ухудшилось, и дядя Валентин вообще перестал выходить из квартиры! Он просто не мог, не имел сил спуститься со своего пятого этажа, выйти во двор, просто погулять по улице! У него только и получалось выйти на балкон, чтобы подышать свежим воздухом! То есть, мой дядя в какой-то момент превратился в узника своей собственной маленькой квартиры! В заключённого! Который приговорил сам себя к высшей мере наказания – к пожизненному сроку заключения! И он стал для него посмертным сроком…
Моему дяде Валентину повезло – он получил квартиру в самом центре города! Причем, прямо напротив нашего телецентра. А я там как раз в то время на телевидении и работал. Каждый день туда ходил и даже не сразу узнал, что мой родной дядя живёт напротив моей работы. Ну, мы часто занимаемся своими проблемами, думая, что они самые важные, но не поднимаем глаза вверх и не смотрим по сторонам. Но если бы делали это почаще, то замечали бы вокруг много ещё чего, а не только свои проблемы.
Вот так и я слишком поздно узнал про проблемы моего дяди. А поскольку всё равно работал рядом с его жильем, то, конечно же, иногда забегал к нему, приносил что-то поесть или покупал продукты в магазинчике рядом. Порой приезжал к маме, забирал у неё пакет и отвозил к дяде Валентину. Поскольку я мог от мамы привезти намного больше, нежели она – то на машине студийной меня подбрасывали, то я такси мог вызвать. Да и на транспорте мне было удобнее становиться курьером, нежели моей маме. В общем, в тот день, когда я привозил дяде Валентину мамин пакет, у него был праздник.
Когда у человека мало радостей в жизни, то каждая мелочь может подарить ему немного счастья. Например, не так давно моя 12-летняя дочь, плямкая на кухне своей любимой вкусняшкой, кажется, сыром «косичка», глубокомысленно произнесла: «Когда я ем – я счастлива!» А потом, немного помолчав, добавила: «Еда – мой антистресс!» Вот что надо ребёнку? Вкусняшку какую, игрушку, фильм посмотреть? И он счастлив!