Ищите и найдите покой. Подпись».
Наступила гробовая тишина. Даже патефон, скребнув по пластинке, затих. Лица, словно застывшие маски японского театра Но, выдавали эмоции каждого из присутствующих: у Элис Фишер маска хання — разгневанной женщины; у Майера маска цура — задумчивость и озабоченность; у Михаэля маска отобидэ — удовлетворённая справедливость; у Альфреда Лёффера маска отафуку — маска счастья, вызванного окончанием дела.
Это продолжалось короткое мгновение: все заулыбались, кто искренне, кто тайком скрещивая пальцы.
— А о какой сумме идёт речь? — Михаэль искал глазами ответ у остальных.
Элис подала голос:
— Спросим у мистера Майера, конечно.
Питер Майер неторопливо прикурил сигарету, затянулся, выпустил несколько колец сизого дыма.
— Считайте…
— Неужели… Миллион? — Альфред радовался как ребёнок, комиссионные получались очень даже…
— Почти… Согласно налоговой декларации за прошлый год, девятьсот двадцать тысяч долларов в акциях. В основном, автомобилестроительных компаний.
Элис Фишер едва заметно кивнула: озвученная цифра соответствовала собранным данным.
— Господа, налейте же по бокалу шампанского! А я… на минуточку. — сказала она, подхватила ридикюль и выскочила из комнаты в коридор.
Быстрым шагом спустилась вниз, к телефону возле служащего пансиона — то ли портье, то ли сторожа. Набрала номер, ей быстро ответили, она произнесла «десять», затем «да» и положила трубку. Уже не спеша достала из ридикюля помаду и не глядя подвела пухлые губы ярко алым цветом.
6
Михаэль облокотился на стол, сжимал ладонями разгорячённые щёки. Перед ним стояла золотая ладья фараонов, переделанная дедом в письменный прибор. Пера, правда, не было, но чернильница имелась: сундук на палубе у ног фигурки царя. Михаэль с трудом приподнял его крышку. Затхлый запах остатков чернил и пыль — вот и всё его содержимое. Но было ещё кое-что.
«– Где твоё золото, фараон?
— Меня ограбил твой дед!
— Ты простил его?
— Нет! Нет! Нет!
Вот тебе и дедушка Герши, набедокурил в молодости с… компаньонами».
Однако, материальное положение простого сельского учителя, преподающего десятку оболтусов немецкий язык, вплоть до сегодняшнего вечера оставалось крайне затруднительным и не позволяло полностью принять сторону обиженного фараона. Теперь другое дело, завещанные дедом деньги навсегда изменят жизнь внука, в которой найдётся место и совести, и благотворительности… Вот только бы перехватить где-нибудь четвертак!
Так рассуждая, Михаэль решил обратиться к немцу.
Запирая и отпирая комнату, невнимательный учитель совсем не замечал отличие своей фигурной дверной ручки от остальных… Да и какое это имеет значение?
«Сильна молодёжь — ещё гуляет. И девицы появились…»
Он прошёл мимо шумного номера с приоткрытой дверью, встал напротив комнаты нотариуса, постучал… Ответа нет или не слышно. Ещё раз… Проклятый патефон!
Михаэль, нажав на ручку, толкнул дверь в темноту комнаты.
В этот момент его, то ли входящего, то ли выходящего окликнул ночной портье. Он появился снизу с телефонным аппаратом в одной руке, трубкой в другой и длинным-предлинным проводом. «Сервис, что ни говори…» — подумал Михаэль.
— Мистер Лемке, Вас просят к аппарату!
Портье услужливо ждал, когда мистер Лемке закроет дверь, поговорит по телефону, может отблагодарит чаевыми…
— Это срочно?.. Договор?.. Ладно… До встречи.
Ночным сквознячком в коридор из номера пьяной компании вынесло пёрышко от боа.
7
— Как Вам Элис? Ничего себе штучка! Я возьму сигаретку?
— Берите, Лемке… Я не в том возрасте, чтобы бегать за юбками.
— Бросьте, вы вместе вышли от нотариуса.
— Это Вы бросьте. Я отвёз её на автобусную станцию.
— Зачем? Кажется, у неё есть «ДеСото»