Очередное ядро попало в колесо штурвала, по пути пройдя сквозь тела двоих рулевых матросов и, кусками дерева ранив ещё нескольких. В одно мгновение квартердек галеона превратился в бойню. Следующее ядро было калёным и, попав в окно каюты верхнего яруса, пробило палубу и покатилось, шипя и дымясь в лужах крови и человеческих внутренностей. Доски, сотни раз просмолённые матросскими руками и высушенные тропическим солнцем , занялись жарким голодным пламенем. Оставшиеся на ногах вахтенные офицер и двое матросов бросились к ядру, пытаясь обломками штурвала столкнуть его в воду, но на скользкой палубе что-то сделать с раскалённым и круглым ядром довольно таки непросто. В результате катания ядра по палубе площадь возгорания только увеличилась. Наконец доставили помпу и начали лихорадочно качать воду, заливая горящую палубу и злобно шипящее ядро, не обращая внимания на ядра, пролетевшие над головами и порвавшие снасти и полотнища обоих марселей.
Тем временем пиратский фрегат приблизился уже на расстояние картечного залпа, чем нападающие не замедлили воспользоваться, они вообще ни в чём не медлили. Свинцовый ливень прошёлся по корме "Бегонии", не оставив там никого в живых и вконец порвав нижний грот-марсель. Не обращать внимания на вражеский огонь - одна из доблестей испанцев, и они умирали настоящими героями...
Тейлор посмотрел в подзорную трубу и улыбнулся. Все, кто видел его улыбку, перекрестились...
Капитану Альваресу показалось, что этот кошмар длится вечно, хотя на самом деле от начала обстрела прошло какая-то четверть часа.
Всего четверть часа назад капитан королевского галеона Педро Альварес лежал в своей роскошно обставленной каюте, потягивал отличный кальвадос и мечтал о скором прибытии в Акапулько. Всего полгода назад он вышел оттуда с попутным весенним пассатом и донья Роза, вдова погибшего в стычке с индейцами капитана береговой охраны Мигуэля Асторио, провожала его галеон, то и дело поднося к заплаканным глазам красивый кружевной платок. Точно такой же лежит у него в кармане камзола возле сердца, её прощальный подарок. Сейчас в трюме, в особом тайнике, про который знает только он, лежит шкатулка с подарками для доньи Розы: ожерелья и браслеты из Индии, осыпанные алмазами и рубинами невиданной красоты, тончайшие шелка и прозрачный фарфор из Китая, сапфиры из Сиама, жемчуга всех цветов и размеров, поднятые филиппинскими ныряльщиками с невероятных глубин. Роза Асторио обещала ждать своего идальго.
Когда первый офицер доложил о неизвестном фрегате, догоняющем их корабль, дон Педро недовольно поморщился. Таможенная служба совсем обнаглела, ещё дня три пути до Акапулько. Всё хотят пораньше встретить манильское чудо, нажиться на взятках, ведь корабль перегружен контрабандой. Проклятые взяточники, но ведь без этой почти узаконенной мзды не провезёшь и лишнего песо. Ещё глоток пьянящей ароматной влаги, и колючая, как кончик острой навахи, злая мыслишка - «а вдруг это опять какой-нибудь сумасшедший англичанин хочет проверить на прочность борта его "Бегонии"? Тогда тот их капитан был очень упорен, не отступал, хотя мы его чуть не потопили. Сколько лет прошло, почти пятнадцать, он в то славное время был совсем ещё молодым лейтенантом. Тот англичанин, наверное, давно уже покоится в сундуке Дэйви Джонса. Так они, кажется, говорят.
Капитан улыбнулся и отхлебнул ещё глоток «нет, это таможня или береговая охрана, все хотят откусить маленький кусочек пирога».
- Диего, если это старая лиса Санчес из Таможни, сразу веди его ко мне, не давай осмотреться или говорить с кем-то, у него собачий нюх на контрабанду, а у меня с ним старые счёты и расчёты. Он ждёт того, что я ему везу и, наверное, решил получить свой подарок пораньше. Ну, а если кто помоложе - разберись с ним сам, потяни время пусть не думает, что капитан Педро Альварес будет метать бисер перед кем попало. Не получится - тогда веди ко мне. А я пока оденусь и пропущу ещё один бокал.