У Роксаны начало проясняться в голове. Она не знала, что ей делать, как себя вести. Из её глаз градом покатились слёзы, оставляя чёрные дорожки на щеках. Она всхлипывала и сотрясалась всем телом. Правда это не производило впечатления на безжалостного Ильина, и такого же толстокожего Ракитина. Они переглянулись. Начальник отделения продолжал:
– Успокойтесь, Роксана Олеговна. Думаю, Вам лучше написать чистосердечное признание, – он пододвинул к Роксане чистые листы и ручку. Одна слезинка капнула на краешек листка. Женщина в последний раз собралась с силами и посмотрела в глаза Петра Васильевича в упор красными и опухшими от слёз глазами:
– Скажите конкретно, какие у Вас доказательства против меня?
Ильин рассказал. Конечно всего он знать не мог, но того, что знал, было достаточно. Со всем остальным разберётся потом Ракитин, он соединит все звенья цепи, найдёт улики, найдёт ствол… А сейчас его дело – расколоть убийцу. В том, что женщина виновна, у него не было сомнений. За несколько минут, до того, как Садыкову доставили, ему отзвонились по результатам обыска: следы яда в доме бизнесмена найдены. Дело в шляпе! Поэтому он рассказал Роксане о том, что произошло вчера, в утро вторника. После чего Садыкову, всю бледную и окаменелую от услышанного отвели в камеру.
А про то, что произошло накануне отлично знал Рахман Георгий Леонидович.
Глава семнадцатая
Утро вторника для заведующего патологоанатомическим отделением областного бюро судебно-медицинской экспертизы Георгия Рахмана началось с чашечки ароматного кофе и сдобной булочки. В шесть часов утра. Настроение у него было отрадное, несмотря на усталость от прошедшего дежурства. Ему, 56-летнему врачу высшей категории, заслуженному врачу- мед. эксперту, отличнику здравоохранения давно не полагалось дежурить. Но он всё же брал пару дежурств в месяц, так как только здесь, на работе в уютном тёплом морге он мог отдохнуть от своей надоедливой супружницы, неповоротливой еврейки Серафимы, которая пилила и пилила его с утра до ночи по поводу и без. Работы всё равно ночью было немного. В основном – бумажная. Вскрытия всегда проводились днём, трупы же могли иногда доставлять и ночью, но приёмкой мёртвых тел занимались санитары. Его присутствие требовалось лишь изредка, когда привозили криминальный труп. И то для того, чтоб бегло осмотреть убиенного и ответить на вопросы следователя о причинах смерти, о характере раны и тому подобное. Предварительно, не более того. А уж с утра проводилась собственно экспертиза. Поэтому ночью доктор был предоставлен сам себе: лежал на диванчике, смотрел телевизор, чаёвничал. Бывало баловался коньячком в одиночку. Много читал. И никто не зудел под ухом. Благодать! А недавно жизнь преподнесла подарок в лице новенькой молоденькой санитарочки, которая устроилась на работу к ним в бюро. Она была узбечкой или таджичкой, он всё время забывал. Приехала откуда-то из средней Азии, где она была вроде бы медсестрой. В обязанности Гузаль входила уборка секционного зала, вынос отходов, приготовление разных растворов для содержания трупов и тому подобное. Ну ещё иногда ублажать заведующего. А он девчушке делал подарки. Небольшие: конфеты, фрукты, всякие штуки для личной гигиены, там гели для душа, шампуни, которые покупал в супермаркетах по акции. Дорогих подарков позволить не мог, считал, что это будет девушку обязывать, и ей неудобно будет их принимать. Зато такими милыми мелочами пожилой любовник радовал девушку постоянно, и собственной щедростью он был горд перед самим собой. Никто ведь о его зазнобе не знал.
И как раз после такой очередной ночи любви, когда ему довелось отведать молодого упругого тела своей славной любовницы, Георгий сидел за столом в кабинете, прихлёбывал горячий кофе и предавался воспоминаниям о только что полученных ласках. Девушка недавно ушла. Отпустил её пораньше, хотя не хотел. Но она так просила, не могла допустить, чтоб кто-то из персонала её заподозрил в связи с шефом. Иначе, как бы объяснила своё присутствие в морге не в свою смену, если б её увидели. Рахман понимал девушку и уважал за это. В его душе даже начало просыпаться какое-то трепетное чувство к Гузаль, похожее на любовь. "Эх! Вот посажу её в свою ласточку, и махнём куда-нибудь на Черное море! На недельку," – фантазировал он, зная, что никогда этого не будет. А вдруг? Ведь о такой крутой иномарке он тоже раньше и не мечтал, а вот однако же подвалило счастье. Деньги чуть ли не с неба упали, и смог купить себе Volkswagen Passat B7, отличную тачку, хоть и с небольшим пробегом. Почти новую. Женщина, заплатившая ему за поддельную экспертизу, не поскупилась тогда. Давно это было, ещё зимой. Рахману неприятно было вспоминать про ту взятку, но голос совести мгновенно умолкал, когда он уваливался за руль своей ласточки. Вот и теперь, вспомнив об этом невзначай, он слегка вспотел, но усилием воли прогнал дурную мысль. Но не тут-то было. В дверь морга позвонили. Неужели привезли кого-то? Вот изверги. Не могли до восьми подождать, до начала дневной смены. Наверняка опера из третьего отдела, это им обычно неймётся. Единственный санитар, дежуривший с Георгием был мертвецки пьян и спал сном младенца прям на носилках в дальнем конце длинного коридора перед входом в секционный зал. Рахман крикнул: "Генка, открывай иди!" Но тот не реагировал. Позвонили настойчивее. Доктор, матюкаясь, поплёлся к двери, не поленившись подойти сначала к злосчастному Генке и с силой пнуть по носилкам.