Даже говоря что-то шутливое, кислый Сент-Эстеф никогда не улыбался.
– В отличие от Владимира Федоровича, я озабочен не вопросами европейской политики, а забастовкой. За тем и прибыл. Как бы там на Балканах ни обернулось, без нефти страна остаться не должна. Чревато.
Чем именно это чревато, Эммануил Карлович не пояснил. И так было понятно.
Фандорин перечислил меры, которые, по его мнению, требовалось принять: грозное внушение нефтепромышленникам, подготовка запасных команд на кораблях и резервных бригад на поездах.
– Поздно, – качнул головой директор, дослушав. – С бакинскими тузами я, конечно, встречусь, но это уже ничего не даст. Сегодня ровно в полдень внезапно забастовала вся нефтеналивная флотилия Каспия. Одновременно с этим стачку объявил союз железнодорожников. Что удивительно – без предварительного брожения и без предъявления требований. Доставка всех нефтепродуктов за исключением керосина остановлена. В царицынских терминалах и резервуарных парках имеется недельный запас. Вот срок, в течение которого забастовку необходимо прекратить. Хорошо хоть трубопровод казенный. Без керосина была бы просто катастрофа.
– Сегодня в полдень? – медленно повторил Фандорин. – И корабельные команды, и железнодорожники? Без предупреждения, безо всяких т-требований?
– Именно так. Чувствуется твердая рука, единая воля и железная организованность. Вы давеча начали говорить, что, по вашему мнению, готовится какая-то крупная акция? Его превосходительство вас перебил, а меня это весьма интересует. У вас есть конкретное предположение?
– Например, согласованная забастовка транспортников, – ответил Эраст Петрович. – Однако она уже произошла.
Директор скептически покачал головой, но Фандорин сменил тему:
– Человек, который понадобится мне на Балканах, преступник и находится в розыске.
– Преступления тяжкие? С политикой?
– Без политики, но весьма тяжкие. Там и убийства, в том числе, вероятно, должностных лиц, побег из тюрьмы и бог знает что еще. Вероятно, хватит на десять бессрочных каторг.
– Тогда это вне моей юрисдикции. – Сент-Эстеф подумал, прищурился. – Могу выдать ему агентурный паспорт на вымышленное имя, однако по возвращении на территорию России ваш бандит будет арестован. Пусть лучше остается за границей.
Вообразить Кара-Гасыма живущим где-либо за пределами Баку было невозможно. Да он и не согласится.
– Условием моего участия в сербском расследовании будет высочайшее помилование для моего помощника.
– Опять-таки не моя компетенция. Однако я уверен, что в случае успеха вашей миссии эту просьбу удовлетворят.
«Пусть только попробуют не удовлетворить. Но он прав: говорить об этом следует не с директором Департамента полиции».
– З-акончу дела в городе, – сказал Эраст Петрович, вставая. – К полуночи буду у себя в номере. П-прощайте.
На лестнице у Гасыма, как обычно, сидели какие-то просители. На приветствие молча кивнули, проводили взглядами, в которых не было любопытства – вообще никаких эмоций.
Гочи сидел, чаевничал с седобородым стариком.
– У меня к тебе дело, срочное, – хмуро сказал Фандорин.
– Э, у меня к тебе тоже срочный дело, – ответил Гасым. – Но всякий дело умеет ждать. Садись чай пить.
– Моё дело ждать не умеет.
Эраст Петрович выразительно поглядел на старика. Тот встал, поклонился, вышел.
– Невежливый ты, Юмрубаш. Зачем хороший человек выгонял? Я отвез твои артисты, до самый гостиница. Прихожу домой – меня люди ждут. Давно ждут. Старый человек, седой борода, говорить пришел. Ай, стыдно! Седой борода не для меня – для тебя пришел.
– Для меня? – Фандорин оглянулся на дверь. – А кто это?
– Старик какой-то. Имя сказал, я не запомнил. Махмуд, Максуд. Не в имя дело! – Гочи махнул рукой. – Он важный вещь сказал. Радоваться будешь.
– Я? Чему?
– Он живой. Можно его снова убивать, – плотоядно улыбнулся Гасым.
– Кто живой?
– Дятел.
У Эраста Петровича неизящно отвис подбородок.
– Как это возможно?! И откуда старик вообще знает про Дятла?
– Седой борода знает, что я Дятел искал. Поэтому пришел. Говорит, видели сегодня Дятел. Она живая, здоровая.
– А т-труп? С отрубленными руками…
– Я знаю? – пожал плечами гочи. – Мы с тобой кто-то не тот убили. Обманула собака Шубин. Вот Седой борода, который ты прогнал (ай, стыдно!), врать не будет. Если сказал, что видели Дятел – значит, видели.
– Где видели? Когда? – спросил Фандорин, все еще не веря.