— Так для чего он служит?
— Это, если можно так выразиться, оружие последнего шанса, перед боем вы выпиваете глоток эликсира, потом сражаетесь, проигрываете, а вампир, как бы ни был зол на вас, не может устоять перед возможностью испить живой крови. Он бросается на вас, кусает за шею, ну, или в любое другое место, где есть крупные сосуды, сосёт кровь… И всё. Вампир распадается на части.
— Но кровь-то выпить успеет? — уточнил Женя. — Там ведь двух стаканов хватит, чтобы концы отдать.
— Вот здесь вы ошибаетесь, — он широко улыбнулся, демонстрируя не по возрасту крепкие зубы. — Эликсир, помимо того, что делает кровь ядовитой для монстра, предотвращает вытягивание с кровью жизненной силы человека. Кровь сосёт, а жизненная энергия остаётся с вами. И стоит это удовольствие всего жалких десять роллов.
— Драгоценностями возьмёте? — спросил я.
— Разумеется, золото по весу.
Я передал ему несколько золотых предметов, каждый он взвесил прямо в руке и потом сказал, что достаточно. На флакон эликсира ушло примерно треть запасов золота. Неслабо.
— Что ещё есть? — спросил я.
— Ага, — добавил Женя. — Гранаты световые.
— Две штуки, по двенадцать роллов.
Пришлось отсчитывать деньги. Потом ещё купили пару перчаток с серебряными заклёпками на тыльной стороне, как объяснил торговец, перчатки почти неубиваемые, сносу им нет, поскольку наложено соответствующее заклятие, а заклёпки торчат наружу острыми конусами, которыми можно наносить урон любой твари, чувствительной к серебру. Что же, пригодится. Были ещё кинжалы, но мы их брать отказались, поскольку уже имели копья. На оставшиеся деньги я купил небольшую пачку пороха, на этот раз, как ни странно, бездымного, торговец отдельно заметил, что это — алхимический пироксилин, дыма почти нет, пуля летит быстрее, а ствол не разрывает. Как этого можно добиться, если давление в стволе и скорость пули в прямой зависимости, он не сказал. А вот капсюлей у него было мало, всего семь штук, но и это пригодится, пули есть, в том числе серебряные, так что пострелять смогу.
— Что же, — торговец по имени Генрих развёл руками. — Если больше ничего не нужно, то позвольте мне откланяться. Рад бы посидеть с вами подольше, да только дела требуют моего присутствия в другом месте. Всего доброго.
На прощание он пожал нам руки, накинул на плечи плащ, а потом вышел за дверь. Я уже догадывался, что сейчас будет. Так и вышло. Барыга некоторое время стоял, вглядываясь в вечерний сумрак, потом дождался подходящего вихря, сделал два шага вперёд и подпрыгнул. Вихрь втянул его в себя и потащил в сторону реки.
— Вот бы нам так научиться, — сказал я своему спутнику, не оборачиваясь.
— Барыга бякли свои забыл, — Женя стоял в двери и показывал мне пенсне.
— Ну, что теперь, — я развёл руками. — Отдадим при встрече. Если живы будем.
Мы вернулись в домик и начали осматривать обновы. С эликсиром всё было понятно, выпьем при первой же стычке, пусть потом нападают. А вот гранаты требовали дополнительного изучения. По форме они напоминали ёлочные шары, сверху небольшой выступ, который заткнут пробкой. На пробке есть кольцо, за которое нужно сильно потянуть. Между вырыванием кольца с пробкой и взрывом проходит, как объяснил Генрих, пять секунд. Этого достаточно, чтобы метнуть и успеть спрятаться. Материал, из которого они были сделаны, оставался загадкой. Это напоминало стекло и одновременно камень, а снаружи местами был виден металлический блеск. Больше всего это напоминало окалину на сварном шве.
— Что дальше делаем? — спросил Женя, раскладывая на столе свою медицину.
— Идём в город и мародёрствуем, — сказал я. — Потом выдвигаемся по дороге, как сказал немец. Думаю, нам стоит поспешить, поскольку вампиры не дремлют, они отстали, но мы на том же берегу, спасает нас только расстояние.
— Да, сейчас выйдем, — согласился он, набирая раствор в шприц.
— А если тебе пару дней не колоть? — спросил я как бы между делом.
— Сначала будет нормально, потом станет не очень, стану нервничать и трястись. Потом абстиненция наступит полная, буду кататься по полу, гадить под себя и выть.
— Всё так серьёзно? — удивился я.
— Нет, конечно, — он как-то невесело усмехнулся. — Все почему-то уверены, что наркоманы не могут бросить потому, что боятся ломки. Это не так, знаю бывалых, которые бросали раз десять, каждый раз проходили через натуральный ад, но бросали. А потом снова садились, как только появлялась возможность. Ломка — штука неприятная. Даже очень. Но не она определяет зависимость. Главный фактор — это не наличие страдания, главное — отсутствие удовольствия. Даже если организм полностью очистился, мозг не может забыть ощущения. То есть, страдать я буду в основном от отсутствия кайфа. Но и проблемы со здоровьем никто не отменял, пусть это большей частью психосоматика, но все системы организма придут в расстройство, а это очень и очень плохо.