— Засунь свою вежливость в место, на котором сейчас сидишь.
— Позже сделаю, ладно? — сказал он и… уснул? Голова Дара резко упала на грудь, тело расслабилось, дыхание выровнялось. Он и правда уснул, прямо так, сидя у двери в какой-то «грязной камере». Ладно, беру свои слова обратно: быть может, с Дарланом не все в порядке и последние силы он потратил на злополучную лестницу в башне.
А вот засыпать рядом со мной глупо.
Настолько, что поначалу непонятно, как на такое реагировать. Но потом ничего, ситуация проясняется. Мысленно улыбаясь, я подошла и легонько пнула Дара по ноге — никакой реакции, вырубился напрочь. Что ж, сам напросился. В самом деле, кто объявляет человека узником, а потом рядом с ним засыпает?
Сначала я осторожничала, боялась Дарлана разбудить, а потом поняла, что спит он так, как спят только после визита в Посмертье. Убийственно крепко, можно не опасаться, что пленник проснется. Я взяла Дара за ноги, оттащила от двери, затем выдернула ремень из его брюк и перетянула ноги. На руки использовала рубашку, скатала ткань в жгуты и затянула узлы в нескольких местах. Дарлан оказался гибким малым, руки его легко выворачивались в любую сторону и под самыми недоступными углами, поэтому и связывались проще простого.
От самого Дарлана несло прелой водой и гнилью.
Вот настолько он сюда торопился! Может, хотел что-то важное сказать, да не успел? Сначала острил, потом грозил, а после и вовсе вырубился… да, определённо Дар собирался что-то сообщить, ведь у нормальных людей после Посмертья желаний не так много, но все они одной направленности: отмыться и забыться.
Связанным Дарлан все равно выглядел опасно. Камера маленькая, а он проснется злым, очень злым… подумав, я развязала ему ноги, стащила брюки и после перетянула ноги сразу в нескольких местах. Да, так намного лучше.
Теперь Дарлан напоминал спящую гусеницу.
Осталось только дождаться его побуждения.
Ближе к обеду по двери грохнули кулаком — оказалось, альтьер Миткан пожаловал в поисках Дарлана. Начальника королевской полиции не отыскали во дворце, вот и вспомнили обо мне. Теория подтвердилась, охрана Дарлана видела. Дурацкий альтьер Миткан, всегда невовремя.
— Спит он, — ответила я раздраженно на череду вопросов.
— Делает что?
— Устал человек, из Посмертья вернулся. Приходите позже.
— Мы немедленно заходим…
Казалось бы, зачем предупреждать… но посыл я разгадала сразу, а как разгадала, так и обрадовалась: ладно, не такой уж альтьер Миткан и дурацкий, сам подкинул отличную идею. Помнится, он всеми руками за благочестие и приличия?
— Не смейте! Дарлан выйдет, как только проснется, а сейчас мы не одеты.
— Вы…
— Как думаете, почему он сюда вообще пришел? — спросила я вкрадчиво.
Видимо, альтьер Миткан ничего не думал, потому что не ответил. Я прижалась ухом к двери, но тщетно, тут и ради пары фраз приходилось орать во все горло, а уж услышать шаги или тихий разговор… постояв так некоторое время, я вернулась к оконцу. Думаю, альтьер Миткан ушел.
Ждать, пока Дарлан очнется, было утомительно, несколько раз я пыталась его растормошить, но он только бормотал во сне. Очнулся лишь ближе к вечеру, когда я взялась за корзину Августы. На запах мяса живенько зашевелился, а пинки не действовали, надо же.
— Кормить не буду, — обозначила я, глядя, как Дарлан непонимающе моргает и пытается осознать, в какой переплет попал. Он молодец: понял быстро и сразу взялся за выражения, знать которые приличной альтьере не полагается. Но я поняла каждое слово, суть сводилась к одному: я дурная баба, а Дарлан молодец.
— Между прочим, Августа принесла нож. Правда, он для сыра, но уверена, им можно отрезать и что-то другое, — охладила я чужой пыл.
Дарлан мгновенно остыл, то ли уже выговорился, то ли уверовал, что баба я настолько дурная, что обещание выполню, глазом не моргнув. Может, оно и так, но ножа в корзине не было.
— Что ты хочешь? — вздохнул он.
— Немного правды. И свободы.
— А если откажу, будешь пилить меня ножом для сыра?
— Моя фантазия не настолько ограничена, — ответила я с укором.
— Уж надеюсь… — Дарлан завозился на месте, пытаясь… честно говоря, непонятно, что он сделать пытался. То ли развязаться, то ли удобное положение принять. Наконец, он взглянул на меня с мольбой: — У меня нос чешется, ты не могла бы…
— Не могла бы. Неудобства закаляют характер, так старик Лу всегда говорил… или речь шла об испытаниях? В любом случае, старик ни разу не додумался лишать нас с Александром пищи.