— Меня призвала сила любви, — ответила Звезда, потупясь. — Это могучая сила, ничто во Вселенной не может ей противостоять.
— В Неупорядоченной — да, — согласился Гарвиг. — В такой Вселенной силе не может противостоять ничто — ни долг, ни совесть, ни здравый смысл. В ней все делается по щучьему велению, и наплевать на последствия — лишь бы было красиво, романтично, по-сказочному.
— Но ведь сказка — это прекрасно! — сказала Звезда. — В жизни людям не хватает волшебства — не просто же так им хочется, чтобы звезда упала с неба! Они хотят любви, сказки, чуда, всего, на что так бедна обыденность! Хоть немножко еще побыть искренними, честными и чистыми детьми — вот что им нужно.
— Детьми? — кисло переспросил Гарвиг и с тоской взглянул на уставленный яствами стол (Боже, на кой черт эти объяснения, поесть бы уже!). — Ну конечно — детьми! Какие же вы все-таки инфантильные, существа Мифа! Вам бы только развлекаться да грезить вымышленными мирами, пока другие бодрствуют и за все несут ответственность!
— А вам бы только причинять людям боль! — парировала Звезда. — Мы ведь любим друг друга, Анджул и я — как вы не можете понять? Почему ради счастья всех мы должны жертвовать своим, личным счастьем? Неужели нельзя решить все иначе?
— Нельзя, — сказал Гарвиг, усаживаясь-таки за стол и беря хорошенько сдобренную уксусом лопатку молодой косули. — Это простая арифметика: целых семь Земель против счастья одной единственной влюбленной пары.
— А чувства?
— О чувствах речь не идет. Не знаю, Звезда, утешит ли вас это, но в Упорядоченной Вселенной, которую строим мы с товарищами, ситуация вроде вашей просто не сможет возникнуть. Короли в ней будут на своем месте, а звезды — на своем. Чудес, из-за которых будут страдать другие, больше не случится.
С этими словами Гарвиг весь обратился к еде, а Звезда устало опустилась в кресло, ожидая решения короля.
А король тем временем совещался с Ойхом.
— Нет, ну какова скотина! — кипятился Анджул. — Кто я ему — мальчишка, что ли? Я, черт возьми, король! Скажи мне, Ойх, скажи как на духу — если ли хоть ничтожная вероятность, что он врет? Потому что если семь Земель, погибающих без солнечного света, — сказки, Богом клянусь, я прикажу натопить из него свечей!
— Э, нет, ваше величество, все это чистая правда, — сказал Ойх. — Если Звезда не вернется, семь миров канут во тьму, вот только я понять не могу, какое вам до них может быть дело? Ну, погибнут семь штук, еще сто сорок останется. Можно подумать, там живут какие-то особенные люди, без которых Вселенная обеднеет! Вот ваше чувство — дело другое, оно и вправду нечасто встречается. Такую страсть — возвышенную, граничащую с обожанием — вы в этих пошленьких мирках не найдете. Так что выше нос, ваше величество, и к черту угрызения совести! Любовь стоит любых жертв, вот и жертвуйте смело — вы же романтик, разве нет?
— Романтик! — хлопнул король по столешнице из палисандрового дерева. — И до мозга костей! Но, — задумался он вдруг, — что мы скажем этому пузану-Фотурианцу? Вдруг у него в рукаве припрятан козырь-другой?
— Это уж предоставьте мне, — Ойх похлопал короля по плечу. — Сала на нем наросло много, но и такую броню можно пробить, если действовать правильно. Будем бить самым сильным нашим оружием.
— Каким?
— Любовью, ваше величество, любовью и ей одной. Доверьтесь мне, — сказал Ойх, видя сомнение Анджула. — Мы в Темных Мирах не поэты, но с чувством работаем неплохо, все равно что с глиной — ну-ка, ложитесь на стол и постарайтесь не кричать зря.
Сказав так, посланник Темных Миров отрастил себе на пальцах скальпели, разрезал королевскую грудь и извлек из нее прекрасное и сияющее чувство — любовь короля к Звезде.
— Ого, да тут мир покорить хватит! — присвистнул он и принялся лепить из него могучую армию, такую, что Гарвига одолеет без труда. Один за другим выходили из его рук бойцы — ловкие, умелые, преданные до гроба. Вскоре солдаты заполнили королевскую опочивальню, и пришлось переместиться на поле для гольфа, где не зазорно было провести и парад. Перед Ойхом, , и взволнованным королем прошла в полном боевом облачении Армия Страсти — пехота Нежности и кавалерия Вздохов, Амурная авиация и Лобзаний артиллерийский полк, дивизия Постельного назначения и бронетанковый батальон-Перепихон, а кроме того — взвод спецназа Верности и штрафная рота Брачных Уз.
— За что будете биться, храбрецы? — спросил их Ойх, и сто тысяч глоток грянули, как одна:
— За радость, свободу и счастье любви, за негу, взаимность и трепет признанья врагов светлых чувств мы утопим в крови, раздавим без жалости и состраданья!