Страшно и противно.
Огляделась по сторонам.
Нужен был телефон. Свой сотовый я не смогла прихватить в эту дебильную поездку. И теперь, оглядывая кухню, искала в первую очередь именно телефон.
- Ты чего застряла? - спугнул меня голос вернувшегося на кухню Германа.
Вздрогнула и ляпнула первое, что пришло на ум:
- Можно, я посуду помою? Это меня успокаивает.
- Ну, мой, раз неймётся. Можешь ещё и поесть приготовить.
- А что ест твоя мама?
- Продукты возьмёшь в холодильнике, - проигнорировал Герман вопрос и встал у меня за спиной.
Я обернулась.
- А как на самом деле тебя зовут? По паспорту.
- Григорий.
- А почему Михаил и другие зовут Германом?
- У них и спроси, - равнодушно ответил он, продолжая смотреть на меня. Не разглядывая. Просто в упор смотря.
Я не выдержала его взгляд и принялась мыть посуду.
Хотелось покоя.
Устала очень.
Считай, полночи без сна. Всё это время на нервах.
Отложила очередную вымытую тарелку на стол и обтёрла мокрой рукой лицо.
С вбитого в стену гвоздя Герман снял чистое полотенце и протянул его мне.
- Имя Герман, это от Геры, - всё же пояснил он.
- А Гера, это от героина? - приняв полотенце, спросила и в туже секунду, взглянув в его грозные глаза, пожалела об этом.
- Много болтаешь! - резко сказав, он отправился на выход из кухни, но, не доходя до двери, развернулся, глянул на меня и добавил более ровным голосом, - Овощи на веранде, а посуда вот тут, - и открыл старенький шкафчик, что висел на стене.
Пока была на кухне, до меня доносились обрывки разговора Германа с матерью и с Сашей. Девочка с удовольствием рассказывала о чём-то. Как ни странно, но все вопросы Герман умудрялся задать так, что девочка не упоминала о Михаиле, о его доме.
Когда беседа закончилась, Саша пришла ко мне, немного покрутилась на кухне, а потом попросила разрешения погулять в палисаднике. Ей всегда нравились цветы. Она и раньше могла часами с ними разговаривать.
- Сходи, Саш. Только далеко не заходи. Я должна тебя видеть через окно.
- А ты ещё долго будешь здесь?
- Нет. Как освобожусь, приду к тебе.
- Хорошо.
И девочка убежала на улицу.
Поглядывая через окно, я видела, как Саша разглядывает цветы. Герман с матерью перекинулся ещё парой фраз и вскоре пришел на кухню, но поняв, что Саша не со мной, а убежала к цветам, проследовал за ней. Я видела их из окна. Они о чём-то разговаривали. Судя по всему, о цветах. Саша вела его от одного цветущего куста к другому и безумолку что-то говорила. А Герман любовался ею. Сашей. Это трудно было не заметить. Он даже изредка, но улыбался. По-человечески. Без оскала. И это было совсем удивительно.
И хотя он, как и прежде, был в чёрном, теперь не казался мне чудовищно мрачным, как раньше.
Приготовив еду, прошла в комнату, где лежала мать Германа. Она спала. Тогда я тихонько вышла из дома на улицу, присела на скамейку, что стояла вдоль старенькой стены, и стала ждать, когда Саша меня заметит и подойдёт.
Если подойдёт, конечно.
Ей, как оказалось, Герман понравился. Она с ним быстро нашла общий язык. И в его обществе не испытывала животный страх, как я. Но именно этот страх не позволил мне приблизиться к мирно беседующим.
Они заметили меня не сразу. А когда заметили, не поспешили подойти ко мне.
Позже я их накормила и вновь поинтересовалась, будет ли мама Германа кушать. На что получила ответ:
- Без тебя разберусь. Идите, погуляйте. Мы скоро уезжаем.
Я обрадовалась.
До вечера уйма времени, а нам уже замаячила перспектива амнистии. Глаза мои загорелись и, судя по раздражению во взгляде и голосе Германа, он это заметил:
- Мне нужно проститься с матерью.
- А нам? - спросила Саша и посмотрела на меня.
- Как хотите, - сказал Герман и встал из-за стола.
- Иди, Саша. Попрощайся. Я пока посуду вымою.
Так мы и сделали.
Они ушли в соседнюю комнату, а я стала наводить порядок после скромного застолья. А когда освободилась, прошла в комнату и тоже простилась с матерью Германа.
- До свидания. Выздоравливайте.
- Прощай, доченька. Ты уж не обижайся на моего мальчика. Он хороший.
Я кивнула и тихо сказала:
- Постараюсь.
Герман на меня не смотрел:
- Мам, я скоро. Отвезу и вернусь.
- До свидания, бабушка Вера, - прощебетала Саша, и вскоре мы вышли из комнаты.
Когда оказались в машине, Саша долго мне рассказывала, каких красивых бабочек она сегодня видела. Я её слушала, а сама поглядывала на водителя. Он вновь стал суровым и сосредоточенным лишь на дороге.