Когда мы оказались в доме, Михаил спросил, как я себя чувствую. Я что-то растерянно ответила, а он предложил стакан воды. Но его я не выпила. Трясущиеся руки так и не смогли донести его до губ и, расплескав часть содержимого, я вернула его Михаилу.
- Зачем?... Зачем?...
- Не слушай его! Он всё врёт! - перебил мои заикания Михаил. - Никогда не верь ему!
- Зачем, зачем вы его так били? Он вообще жив?
- Успокойся, Ева. Успокойся. Тебе нужно сейчас успокоиться. Иди в свою комнату.
- У меня нет своей комнаты в твоём доме. Я не хочу здесь оставаться. Пусти меня. Я хочу уйти.
- Успокойся. Обещаю, мы с тобой позже поговорим.
- Миша, я не хочу.
- Чего не хочешь?
- Ничего. Ни разговаривать. Ни узнавать ваши тайны.
- Да нет никаких тайн! - почти прокричал Михаил и крепко прижал меня к себе. - Нет никаких тайн. Прошу, давай ты сейчас пройдёшь в мою спальню, и чуть позже мы спокойно поговорим.
- В твою спальню? – вконец потеряв смысл происходящего, спросила я и посмотрела в глаза Михаила.
- Хочешь, я тебя туда отведу?
- Нет.
Но он меня всё равно повёл в спальню. И хотя я не сопротивлялась, его руки крепко держали меня.
- Ева, ты должна мне доверять. Пойми, у меня прямо сейчас нет времени что-либо объяснять. Мне нужно уйти, но я скоро вернусь. И тогда мы поговорим, ты успокоишься.
Но я ответила, что ему не верю. Ни единому слову.
Войдя в спальню, он довёл до постели, в которой этой ночью мы с ним не спали, усадил и разозлено произнёс:
- Ещё раз тебе говорю, ты не должна ему верить! Он убийца моей дочери. Она была такая же наивная, как ты, и тоже мне не верила, когда я говорил держаться от него подальше!
- Я не понимаю тебя. Не понимаю твоих претензий. И вообще, не надо считать, что я ему доверяю. Я никогда не была рядом с ним по своей воле.
Михаил присел рядом со мной на постель и обхватил себя за голову:
- Ева, мы с тобой потом всё спокойно обсудим.
Сердце моё бешено колотилось. Хотелось хоть немного побыть одной и привести мысли, эмоции в порядок, поэтому пообещала Михаилу дождаться его возвращения.
Услышав желаемое, он выскочил из спальни. Я, наконец, осталась в ней одна.
Мне было сложно понять, какую игру ведёт Герман.
Какую цель преследует, совершая визиты в дом Михаила?
Может, хочет заявить о себе? Напомнить о былом?
Разве убийцы себя так ведут?
Подсознательно хотела, чтобы Герман не был виновен в смерти дочери Михаила. Уж не знаю почему, но сопереживала его мучениям. Хотелось мне, чтоб Михаил, прежде чем спускать всю мощь своего гнева на Германа, разобрался в происходящем. Но в первую очередь в произошедшем ещё тогда, много лет назад. Очевидно же, что боль потери любимого человека заглушала у Михаила возможность адекватно проанализировать произошедшее. И развешенные ярлыки были не на своих местах.
***
Руки мои тряслись.
Перед глазами всё еще мелькали картинки противостояния мужчин. А повергнутый Герман особенно вклинился в моё сознание. Его избивали ногами, он лишь сжимался и кряхтел.
Не желая больше вспоминать эту боль, поднялась с постели и пошла в душ. Но там вдруг вспомнила, что вся моя одежда находится в чемоданчике в саду.
Не раздумывая, отправилась за своими пожитками.
Ничего больше не хотела ни слышать, ни видеть. Меня интересовали лишь мои вещи. Моё драгоценное барахло.
Выйдя из дома, пошла известной тропинкой. Михаила и Сергея нигде не было видно. Даже их голоса не были слышны. Я шла решительно, и ничего не могло меня остановить. Ничего!
Кроме выстрела.
Даже присела от испуга. Вновь раздался выстрел, на этот раз чётко определила, где именно стрелок. В гараже.
Блин, сказать, что я испугалась, это ничего не сказать. Дёру дала такого, что лишь пятки сверкали. Хотя, облачённые в туфли, они не особо-то и сверкали, но до места стоянки моего чемоданчика добежала за несколько секунд. Схватила его и поспешила к калитке. А там и за пределы владений Михаила. Что-либо выяснять мне вообще не хотелось. Лишь бежать из этого дома, пронизанного тайнами.
Выскочив за ограду, невольно налетела на серенький автомобиль. Видимо, именно на нём и приехал сегодня Герман. Но мне это было уже не интересно, и я торопливо пошла дальше.
Дальше - туда, где смогу найти способ вернуться домой. В мой родной городок. В мою квартирку. В мою скромную, но такую понятную серую жизнь.
Мой чемоданчик был нелёгким, поэтому моё перемещение по дорожке к развалинам нельзя было назвать стремительным или молниеносным. Перевешиваемая грузом, я, пошатываясь, покидала место, где меня так никто и не полюбил.